Ухо, горло, нож. Монолог одной вагины

Ну не корова ли я? Идиотка! Расстегнуть платье, сказать: «Трахни меня», а потом выпрашивать любовные признания. Как будто это не может быть чистым траханьем, безо всяких там чувств, как будто это должно быть чем-то, типа, любовь. Притом что на любовь мне насрать, да я и знаю, что никакая это не любовь, а кроме того, мне и на траханье насрать, и на все остальное тоже насрать, а тут вдруг ни с того ни с сего вынь да положь то, что совсем не то. Как будто кто-то со стороны, кто-то то ли слева, то ли справа, а может, и сверху смотрит на меня. Кто-то, перед кем мне потом держать ответ. И я хочу иметь основания сказать ему: вот видишь, я это сделала, но я не шлюха. Как будто это важно — шлюха я или не шлюха. Как будто кому-то до этого есть дело. Как будто про женщину можно сказать, что она шлюха только потому, что она трахнулась с незнакомым мужчиной у него в кабинете. С почти незнакомым. А если я даже и шлюха, что тогда? Понимаете? Я постоянно, всегда, непрестанно, в каждую минуту каждого дня моей гребаной жизни отвечаю на незаданные вопросы. Я очень устала от этого. Меня это уже достало, мне это уже просто остопиздело до охуения. Кстати, о хуях существует один предрассудок. А может быть, это я считала, что такой предрассудок существует… Короче, существует мнение, что у людей умственного труда, у всех этих мужчин с высшим образованием, ну, разных там юристов, врачей, преподавателей, адвокатов, всегда довольно маленький член. А у портовых грузчиков и у сербов — большой. Типа, размер члена обратно пропорционален размеру мозга. Я с самого начала думала, я и сейчас, в данный момент, продолжаю так думать, что Мики умный. Может быть, именно это меня в нем больше всего и возбуждает. Я люблю умных мужчин. И женщин. Может, потому, что сама я глупая. Потому и люблю умных. Правда, тут возникает вопрос, каковы мои критерии. ОК. Попытаюсь быть точной. Чтобы вы не пиздели. Я думаю, что Мики умный. Это наверняка тоже предрассудок. Я имею в виду, что предрассудок считать его умным только потому, что он закончил университет. Я знаю многих людей с университетским дипломом, глупых как жопа. Оставим это. Это неважно. Короче, я ожидала, что у Мики член маленький. И что у меня с этим будут проблемы. То есть что мне придется его из-за этого утешать. Убеждать, что размер не важен, а потом, когда уже удастся его в этом убедить, придется, видимо, своей собственной рукой засовывать его в себя, пока, через некоторое время, Мики не обретет уверенность. И присутствие духа. Пока размер, а точнее говоря, небольшой размер члена не перестанет быть для него проблемой. Мы, женщины, и в этом я вам могла бы поклясться, но не буду, потому что и сама знаю, что для меня означают клятвы, так вот, мы, женщины, все-таки дуры космического масштаба. Самоуверенные козы, которые считают, что знают о мужчинах все. А мы о них знаем не больше, чем они о нас. То есть — ничего. Поэтому, увидев, что показалось из «боксерских» трусов Мики, я потеряла дар речи. Буквально. Потеряла дар речи. Это когда над головой облачко, в котором сто пятьдесят вопросительных знаков и столько же восклицательных, ну, в комиксах. На меня смотрел здоровенный дрын с приподнятой тупой головкой. ОК. Может быть, я не совсем точно выражаюсь. Я его никогда не измеряла. Но мне показалось, что это была, правда, это слово очень противное, похабное и не вполне подходящее, я имею в виду слово «колбаса», но это была действительно настоящая колбаса. Вот вы попробуйте произнесите вслух слово «колбаса» и тогда поймете, о чем мы с вами говорим. Колбаса, палка колбасы длиной в тридцать сантиметров. Может, на один маленький сантиметр, ну или на два короче. Не более того. У Мики между ног был член, с которым он мог бы сниматься в порнофильмах, вместо того чтобы сидеть на неудобном деревянном стуле в маленьком зале суда, где раздраженная судья-женщина, стенографистка, будущий бывший муж, будущая бывшая жена и адвокат будущего бывшего мужа дерутся не на жизнь, а насмерть из-за ста кун алиментов. Я как увидела, так и окаменела. А потом Мики меня раздел, кстати, я-то планировала, что мне придется раздевать его, потому что по возрасту я гожусь ему в самую старшую из сестер. Он прислонил меня к столу в приемной и засунул этот свой член в меня. Он орудовал им — вперед-назад, вперед-назад, а я в это время через полузакрытые жалюзи смотрела, что делается в бутике, в доме на противоположной стороне улицы. Бутик был на третьем этаже. Пока Мики меня трахал, я смотрела, как женщины меряют пальто. Длинные. Мура^[17]? Кто его знает. Без очков я плохо вижу. В основном они рассматривали себя в зеркале. Молоденькие продавщицы помогали им раздеваться и одеваться. Мне очень понравилось одно темно-красное пальто, длинное, с пышным красным искусственным мехом. И я подумала, что можно было бы купить его после того, как Мики кончит и я приму душ в их ванной комнате, а потом оденусь, спущусь на Корзо и поднимусь в этот бутик. И куплю это пальто. Но правда, есть одно «но». Я уже говорила. У Кики гора прекрасных пальто. Все самые известные бренды. И было бы действительно идиотизмом носить ноунейм, когда можешь одеваться в акваскутум или барберри. Хотя реально я не вылезаю из своего черного, неизвестно какого, купленного по сейлу. Видите, люди в основном извращенцы. Да. Мики кончил, когда высокая черноволосая дама расплачивалась карточкой за зеленое пальто. Точнее, полупальто. Без меха.