Ухо, горло, нож. Монолог одной вагины

Я и не знала, что мужчины-то из села ушли. Не знала, что кто-то ушел. Только знала, что наши военные ушли, потому что их больше не было там, где они все время были. Это одно. А второе — стреляли со всех сторон, так что мы не понимали, ни кто тут кто, ни что тут что. Стреляли, думаю… изо всего. Из минометов, пулеметов, танков и так… Стреляли отовсюду, и уже через двадцать минут нельзя было оценить, откуда стреляют. А я жила в доме с моим мужиком. Было жалко мне мужика моего, он был, считай, почти неподвижным, почти не мог двигаться. Когда стреляли, я убегала, а потом возвращалась — проверить его. И дать ему поесть. Но я с ним подолгу оставаться-то не могла. И я так с ним говорила. Через дверь говорила, а он слабо слышит, а я ему говорила. Так говорила. Что его прирежут, что пусть не высовывается. А он мне говорил, что кто его прирежет. Что мы ничего не сделали. Ни в чем не виноваты. А в тот день… А тогда, когда я увидала, что все горит… я от него убежала. А куда попало не побежишь. Разлетелась было через сад. Мины. И я вернулась. Куда ни кинусь, всякий меня увидит. И тогда пошла к куме моей, Магде. С ней был и ее работник, Крсте. Кума! Бежим!

Не простояли мы с ней так, может, и двух минут. Взорвалась мина и продырявила железные ворота гаража Нас не задело. Мы тут видим, стоять нельзя. Бросились через лес, в один ров. Тут мы были, пока… пока не стемнело. Как стемнело, вернулись к ней в дом. Не подожгли его, но окна и двери мы нашли разбитыми. Покрали все, что можно было покрасть. А все покрасть не смогли за один раз, потому что дом ее был богатым. И машина стояла в гараже, и все было. Тут мы переночевали. Тут нас солнце разбудило. Утром тут нас чуть не схватили и опять стреляли. Тогда мы снова побежали в ров. Так что у нас не было ни есть, ни пить, и мы тут были, пока не стемнело. Когда мы были тут, она говорит опять — давай пойдем в ее дом ночевать. Я говорю: кума, тут нас схватят и убьют. Она говорит, что нет. Пошли. Ладно. Пошли. А пора уже была, так, зимняя. Девять часов. Не видно. Мы потихоньку вылезли изо рва, давай смотреть. И видим… у нее все уже горит. Горит все. Горит хлев. Горит дом. Горит и второй дом. Горит все. Горит сосед ее, горит дом Ивы, горит и тот, другой, соседний. Все горит. Так что видно окрест на километр, может, и света не надо.