Ухо Ван Гога

По мере ухудшения состояния здоровья у Ван Гога появлялись маниакальные черты. Он прекрасно понимал, что посещение Арля плохо отразится на его здоровье, и даже возвращение из этого города стало для него почти мазохистским переживанием. Он писал сестре, зачем планирует поездку в Арль: чтобы «понять, смогу ли я перенести это путешествие и вернуться к нормальной жизни без того, чтобы пережить новый приступ»²⁴. Маниакальные черты в поведении Ван Гога подметил и Гоген, который писал художнику: «Ты сам говоришь, что тебя волнуют воспоминания, когда ты возвращаешься в Арль»²⁵. Винсент пытался проверить себя на прочность, чтобы понять, насколько он в состоянии победить своих демонов. Арль стал для него чем-то вроде наркотика, без которого он не мог жить.

1890 год начался для Ван Гога обещающе в смысле карьеры. В январском номере уважаемого журнала об искусстве La Mercure de France появилась статья о Ван Гоге, написанная другом Эмиля Бернара Альбером Орье. Через месяц сестра его друга Эжена Анна Бох за 400 франков купила его картину «Красные виноградники в Арле»²⁶. 31 января 1890 года Йоханна родила мальчика, которого в честь художника назвали Винсентом Виллемом. Художник стал крестным отцом ребенка. Несмотря на не лучшее самочувствие, Ван Гог продолжал работать и в подарок своему крестнику написал одну из своих лучших картин – «Цветущие ветки миндаля». «Я тут же начал рисовать картину для его спальни. Большие ветки цветущего миндаля на фоне синего неба»²⁷.

Винсенту становилось все хуже, и его мысли постоянно возвращались к мадам Жино. Он рисовал ее портрет и думал о том, что скоро навестит ее в Арле. К сожалению, во время посещения Арля в феврале ему стало хуже, и его вернули в Сен-Реми. Художник пытался понять, почему он теряет рассудок:

«Работа шла прекрасно, я говорю о холсте с ветками в цвету. Ты увидишь, что это, пожалуй, лучшее, что я сделал, очень кропотливая работа, написанная спокойно и более уверенной рукой. А на следующий день я рисовал, как животное»²⁸.

После рождения в семье Тео ребенка Винсент стал еще больше волноваться по поводу того, что он является обузой для брата. Тео не только нес новые расходы в связи с появлением ребенка, состояние его собственного здоровья оставляло желать лучшего. Винсент знал, что брат постоянно за него переживает. В конце весны 1980 года художника преследовали плохие мысли – его картины ничего не стоят, потому что, по его словам, они представляют собой «крик боли»²⁹. Несмотря на то что в своей статье Орье хвалил «странную, интенсивную и лихорадочную работу» художника, всего через несколько месяцев после выхода статьи Винсент писал Тео:

«Пожалуйста, попроси месье Орье больше не писать хвалебных статей о моих картинах, честно скажи ему, что, во-первых, он по поводу меня ошибается, а во-вторых, я слишком сломлен печалью и никогда не смогу стать общественным человеком. Рисование картин меня отвлекает, но, когда я слышу, как о них говорят, мне становится так больно, что сложно себе представить»³⁰.

30 марта 1890 года Винсенту исполнилось тридцать семь лет. Тео и Йоханна прислали свои теплые поздравления, но он им не ответил. На следующий день супруги получили весточку от доктора Пейрона:

«Последствия этого приступа проходят дольше, чем во время прошлых осложнений. Иногда кажется, что он снова стал самим собой, он осознает чувства, которые испытывает, потом через несколько часов все меняется, пациент снова становится грустным, озабоченным и не отвечает на поставленные ему вопросы. Я уверен в том, что рассудок к нему вернется, как происходило ранее, но сейчас, для того чтобы прийти в себя, ему требуется гораздо больше времени»³¹.