Уход

Невысокий лысоватый Илья как бы нехотя потянулся, встал, спрямив острые углы коленок, и пошел в угол кабинета к раковине. В те годы воду в чайник наливали прямо из-под крана, еще не думая ни об экологической чистоте питья, ни о фильтрующих аппаратах: течет – и слава Богу. А еще совсем недавно черпали воду из реки и считали достаточным факт проточности. Но сознание определяет и меняет бытие – от речек, прудов и луж отошли, узнав про микробов, теперь пытаемся уйти и от водопровода, которым еще совсем недавно так хвалились, поскольку нынче все без исключения прочли и про соли, и про тяжелые металлы… А Илья тем временем включил чайник, наполненный водопроводной водой, думая в прежних жизненных категориях, что любая вода здоровью не помеха.

Чуть менее росточком и чуть круглее, еще один ординатор, Василий Ефимович, извлек из ящика стола стаканы, собственно чай, сахар и так далее. А Игорь Михайлович сходил в кормушку для больных и сшиб маненько хлебушка для всей бригады.

– А икра, черт с ней, пусть будет черная, – усмехнулся заведующий.

– Так и маслица желтого не надыбал. Больной нынче прожорлив стал – ничего не осталось. – Игорь прикурил сигарету. – Ограничимся табачком.

Первый же глоток горячего принес настоящую расслабуху. Илья с выражением блаженства поднял взгляд на шефа и вдруг поперхнулся чаем:

– Евгений Львович, а что это глаза у вас – вроде желтые?

Евгений Львович откинулся на спинку дивана, глубже сесть уже было невозможно, и насмешливо взглянул на сотоварища:

– Это, Осич, твои китайские гены заставляют на все смотреть сквозь желтизну.

Игорь подхватил:

– Какие там китайские? Чисто татарские гены!

– Да ладно вам. Я серьезно. Ребята, поглядите его глаза.

Евгений Львович состроил гримасу улыбки, вытараскал очи и подвинул лицо к сидящему ближе Игорю.

– Ой! Правда!

– Что правда?

– Желтые… Ничего не болит?

Все всполошились, стали по очереди рассматривать глаза начальника. Сам поначалу посмеивался, но вдруг лицо его посуровело, улыбка исчезла:

– Ну, ладно чудить. Зеркало дай. Над раковиной, сними со стенки.

Треп прекратился. Все замерли – начальник диагностировал свою возможную болезнь. Евгений Львович недолго оттягивал вниз веки, рассматривая белки. Молча встал и повесил зеркало на месте.

Все молчали. И он молчал. И потом медленно, раздумчиво:

– И болей никаких не было…

Опять замолчал, и все настороженно молчали. Долго прикуривал от зажигалки, как-то услужливо-испуганно протянутой Игорем. Наконец сказал:

– Не надо было столько пить вчера. Цирроз печени.

Вслух никто не отреагировал. Вася переглянулся с Игорем. Илья уткнулся в ладони, прикрывая зажигалку и сигарету. Будто ветер. Но ни сквознячка. А потом все-таки буркнул:

– Ну ладно! Сколько вы там выпили?

– Бутылку.

– Сухого?

– Ну.

– Чего уж…

– А прошлые годы…

Вася под столом двинул Илью ногой. Тот поперхнулся и не сказал каких-то слов, уже, по-видимому, висевших на языке… или в мозгу… А ведь действительно, пусть лучше думает, что цирроз. Да уж держи карман шире – именно так он и думает! Будто меньше их понимает. И всё же так легче всем. Есть что сказать. А другое… Нет уж, лучше молчать.

Евгений Львович взглянул на своего первого помощника и усмехнулся:

– Не горячись, Илья! Еще посмотрим. Пошли в реанимацию. У меня еще сегодня холецистит. Впрочем, не у меня. В возникшей ситуации правильнее будет сказать: «мне еще надо сделать сегодня одну холецистэктомию». – Мишкин немножко неестественно засмеялся, но на сей раз никто не подхватил смех начальника.

Оперировал он как всегда. Будто ничего отвлекающего от повседневности не возникло. Впрочем, может, на сей раз меньше вел пустых разговоров. Обычно-то всегда что-то болтал по ходу дела, а то и песенку мурлыкал, если операция проходила без случайностей. А сегодня как раз всё шло как по рельсам, но он молчал.

После операции, не сказав своей свите ничего, Мишкин отправился в отделение ультразвуковой диагностики.

– Девочки, посмотрите меня.

– Что смотреть, Евгений Львович?

– Желтуха, говорят. Что смотреть?! Вот и смотрите.

– Ой, правда! Глаза желтые.