Уход на второй круг (СИ)

В таких ситуациях эмоции обычно отключались. Он учился их отключать. Голова становилась машиной, способной на просчет алгоритмов по оказанию помощи. Но сейчас узел внутри него забивал все знания и навыки и не давал забыть о себе. Прибивал к земле, ворочался внутри до ссаженных стенок полостей.

Он оглядывался по сторонам, слыша, как кружится и живет мир вокруг, не останавливаясь ни на минуту. Ни черта не пустота. В пустоте самолеты не падают.

— Женщина с потерей сознания, — отчеканил Глеб подскочившей работнице аэропорта.

— Идемте, — кивнула она и зачем-то взяла его за руку, будто боялась, что он куда-нибудь денется.

Его повели по залу, в котором Парамонов слышал рев и шум, не различая отдельных звуков и голосов. Сливалось в сплошной поток. Его шаги по глянцевому миру стекла и слез отстукивали торопливо и взволнованно. Где-то над ними фоном объявляли посадку.

— Ей плохо стало, у нее дочь летела рейсом 1322 — и вот, — спокойно и деловито говорила девушка, совсем не так, как ее рука держала его руку. Он сбился. Взглянул на нее. Маленькая, светловолосая, в форме, которая ей шла. Всем идет форма. Платочек на шее кокетливо повязан набок аккуратным узелком.

— Уже точно известно?

— Списки еще не опубликовали. Там пятьдесят человек летело. Может, кто-то не сел.

— Когда станет известно точно?

— Обещают в ближайшее время. Мы ее в VIP-зал отвели. Она на ногах не стоит.

Запнулся. Выдохнул.

— Здесь никто на ногах не стоит. Откуда был рейс?

— Из Вены.

Узел взорвался. Без предупреждения. Сразу, разбрызгивая кровь и ошметки плоти внутри коробки тела. Глеб хапанул ртом воздух и замер.

— Нет, еще не здесь, — бросила девушка и потащила его дальше, — тут рядом.

Этого не хватило, чтобы перевести дыхание.

Этого не хватило, чтобы построить в голове примерный график ее вылетов.

Этого не хватило, чтобы понять, возвращается она сегодня или в другой день.

Но хватило для осознания — чаще всего ее график замыкался на Вене. Из Вены она всегда летела домой на выходные. Выходной — завтра. Малейшая вероятность, и…

— Вот!

Они вошли в отдельную комнатку — отдельную настолько, насколько уединение могли обеспечить стеклянные двери. На диване полулежала немолодая женщина в черной куртке. Возле нее дежурили несколько человек. Кто-то из травмпункта, родственники, муж, что ли. Психолог из ГСЧС. Глеб снова отключался. Словно был не здесь. Алгоритмы не срабатывали.

Повышенное давление, бешеный пульс, онемение. Уговоры ехать в больницу не действовали. Но возражения уже не имели значения — для Глеба не имели. Мог бы — усадил бы в машину насильно.

— Валера, носилки в VIP-зал! — звонок телефона должен был вернуть его в реальность, но ничего не возвращало. Внутри, там, где прежде находился узел, где теперь ничего уже не осталось, болезненно пульсировала мысль, внушенная с детства: перелет — самый безопасный вид перемещений. По статистике куда больше людей гибнут в автокатастрофах.

А Ксения возвращалась сегодня. В этот день. Забытая с утра мысль. Она возвращалась — а он думал забить на гордость и все-таки позвонить. И все на земле сосредоточилось в полоске света, льющегося из окна между первым и вторым этажами на лестнице из двадцати четырех ступенек, соединявших их.

— Там папа был, слышишь? Папа! Он звонил перед вылетом, он точно сел! — истошно кричала в трубку девчушка лет восемнадцати, закрывая лицо свободной рукой — эту самую руку подхватывала молодая женщина в форме спасателя и что-то ей говорила. Слова он не различал, оставляя их позади. Вперед он нес пациентку на носилках — вместе с Валерой. Опять инсульт. У этой тоже, хотя она и не престарелый божий одуванчик.

Но это то, во что можно вцепиться, чтобы не рехнуться. Сначала инсульт, потом все остальное. Иначе сорвался бы прямо здесь вытрясать у сотрудников аэропорта, что за экипаж летел в рейсе 1322.

Инструкция. ЭКГ. Катетер. Таблетки. Капельница. У него холодели ладони. Покрывались липким потом под перчатками.

— Списки могут в интернет слить? — под переливы светомузыки на крыше минивэна зачем-то спросил Парамонов, не глядя ни на Валеру, ни на пациентку, а прямо перед собой, где длинным хвостом тянулись машины.

— Да, и на сайте службы по чрезвычайным ситуациям опубликуют, — подал голос тот, который, наверное, муж. Кем он на самом деле приходился пациентке, Парамонов не запомнил. Назывался точно. Немолодой, уставший, черный — с ними. Живые к живым. Потом он качнул головой, судорожно вздохнул и добавил: — Только в соцсетях написали раньше, чем в аэропорту стало известно. И фотки даже повыкладывали.

— Леша-а-а, — протянула женщина едва слышно.

Заткнулись все.

Глеб сдавил виски пальцами.

В аэропорту знают, была она в этом экипаже или нет. Не обязательно ждать. Эта мысль не давала покоя. Он будто бы две жизни одновременно проживал. В одной — врач скорой вез пациентку в больницу. В другой — он среди почерневших лицом людей в аэропорту «Киев». Рука снова дернулась к телефону. Среди контактов — поиск ее имени. Он подписал ее «Ксёныч». Как называл, хотя ей и не нравилось. Его упертость против ее упертости.