Уход на второй круг

Светлана Тимофеевна Гиреева была милейшим божьим одуванчиком от культуры, угрожавшим расправой всем и каждому, кто отказывался выполнять ее милые старушечьи прихоти. Да и разве много одинокой старушке надо? Парамонов с уверенностью утверждал, что даже слишком. Выпровоженная на пенсию в семьдесят лет, она пыталась плести интриги в собственном подъезде. То нанимала, то выгоняла сиделок. Регулярно обращалась в социальную службу, пытаясь доказать необходимость в уходе. Каждую неделю вызывала то коммунальщиков, то пожарных, то скорую, и, кажется, у нее был даже установлен некий график вызовов. Практически все киевские бригады скорой помощи — от линейных до реанимационных — хотя бы раз, но оказывались в ее большой, просторной, но ужасно захламленной разнообразным антиквариатом, грамотами и книгами, квартире.

Парамонов катался в бригаде скоро полтора года как. И со Светланой Тимофеевной был знаком отнюдь не шапочно. Проще говоря, достала. Да так достала, что сил не было. Полнейшее олицетворение бесполезности всей его жизни.

С этими невеселыми мыслями он выбирался из машины, кивал Петьке, подавал Илоне руку и топал к подъезду, поеживаясь от крупных капель сентябрьского дождя — осень пришла резко и сразу. Будто бы кто-то наверху одним движением пальца выключил август, как он нажимал на кнопку звонка в квартиру Светланы Тимофеевны.

Дверь открылась не сразу. Но, в конце концов, на пороге возникла пресловутая княгиня Голицына XXI века. В длинной черной юбке, инкрустированной блестящим стеклярусом, и объемной шифоновой тунике с розами приглушенного цвета, скрывавшей то, над чем был властен возраст, Светлана Тимофеевна предстала на пороге собственной квартиры.

— Глебушка, — произнесла она утомленным контральто, трагически вскинув руки. — Вас мне сам Бог послал!

— Старший дежурный врач меня вам послал, — хмыкнул Парамонов, проходя в прихожую и разуваясь. А потом, не спрашивая ни направления, ни разрешения, поплелся в ванную — руки мыть. За ним семенила и Илона. — Вы хоть проветриваете? — буркнул он по пути.

— Ветра дуют жутчайшие, Глебушка! — раздалось в ответ из образа Гертруды.

— Вот вас и унесло бы, — проворчал Парамонов себе под нос, но это ворчание скрадывал шум воды в кране. Посмотрел на себя в зеркало, висевшее над раковиной. Помятая морда. Резко обернулся к Светлане Тимофеевне. — Так на что у вас теперь жалобы?

— Все один к одному, — сокрушенно вздохнула бывшая прима второго состава кордебалета столичного мюзик-холла. — Погода, эта ужасная Елена Петровна. И Капочка пропала, — добавила Гиреева и трагично всхлипнула.

Елена Петровна была очередной сиделкой, а Капочка — любимой кошкой, периодически уходившей в загулы, но стабильно возвращавшейся к своей хозяйке. Глеб чуть не крякнул. Подобными тирадами сопровождался почти каждый его визит.

— Болит, спрашиваю, что? — нетерпеливо спросил он.

— Голова. В затылочной части. И сердце. То колет, то давит, — принялась перечислять Светлана Тимофеевна. — И ногу сегодня с полночи судорогой сводит.

— И давление, небось, шкалит.

— Погода…

Илона, наблюдающая за беседой от двери, негромко хмыкнула.

— Вам, молодым, не понять! — заявила Гиреева, адресовав свои слова безусловно медсестре, но даже не удостоив ее взглядом.

— И одышка, и перед глазами пятна расплываются, — продолжал перечислять симптомы Парамонов, делая это совершенно бесстрастно.

— Пока нет. Но не хотелось бы довести. В больницу не хочется, Глебушка.

— И семейного врача вызвать совсем не судьба, надо в скорую.

— Что она понимает, эта девчонка! — возмутилась старушка. — Думает, колледж закончила, бумажку получила — и уже врач.

— Я тоже окончил, у меня тоже есть бумажка. Давление мерить будем?

— Ну что вы сравниваете! — улыбнулась «больная» и направилась в комнату. — Вы проходите. Что-то мы все на пороге.

Давление достопочтенной старушки оказалось в пределах разумного. Все же возраст. Но в целом Парамонов считал ее совершенно здоровой бабкой — хоть в космос запускай, столько энергии. Приличия ради выдал ей таблетку каптопреса, которые у нее, конечно, и у самой были под рукой. Но доктор сказал: «Можно». Значит, можно.

— Сегодня без уколов обойдемся, — заявил он с улыбкой, уложив старушку на диван и велев отлеживаться. — Как легче станет, все же сходите к девчонке — она вам направление на анализы выпишет. Обследование не повредит.

И займет время, которого у Светланы Тимофеевны были слишком много.

— Вот были б вы семейным врачом, — мечтательно проговорила Гиреева.

— Кому-то надо и фельдшером в скорой помощи. Сегодня Капку не искать, ясно?

— Ясно.

— И обследование. Будут настаивать на стационаре — не сопротивляйтесь, прокапаетесь. И впредь без большой надобности в скорую не звонить, — последнее было сказано совершенно без толку — и он это прекрасно знал.