Уход Толстого. Как это было

Лишаться общения с Чертковым ему, конечно, невыносимо, и потому он так злится, что я не могу, прямо непроизвольно не могу выносить возобновления дружбы личной с этим негодяем. […] Только что началась мирная спокойная жизнь, и опять все омрачилось, и я еще на более долгий срок ослабею и буду хворать; и опять и Лев Ник. подкосил свои силы и здоровье и не может работать. А все от какой-то его idée fixe, что он хочет бытьсвободен(чем он не свободен, кроме общения с Чертковым), и безумно желает видаться с Чертковым»[92].

Из «Дневника для одного себя»

Льва Николаевича Толстого

16 октября

Нынче разрешилось.

Хотел уехать к Тане, но колеблюсь. Истерический припадок, злой.

Все дело в том, что она предлагала мне ехать к Чертковым, просила об этом, а нынче, когда я сказал, что поеду, начала бесноваться. Очень, очень трудно. Помоги Бог. Я сказал, что никаких обещаний не дам и не даю, но сделаю все, что могу, чтобы не огорчить ее. Отъезд завтрашний едва ли приведу в исполнение. А надобно (Толстой отменил поездку к Черткову. — В. Р.). Да, это испытание, и мое дело в том, чтобы не сделать недоброго. Помоги Бог.

Л. Н. и С. А. Толстые на балконе дома в Ясной Поляне. 1902. Фотография С. А. Толстой

Из дневника Льва Николаевича Толстого

16 октября

[…] Сказал за завтраком, что поеду к Чертковым. Началась бурная сцена, убежала из дома, бегала в Телятинки. Я поехал верхом, послал Душана сказать, что не поеду к Чертковым, но он не нашел ее. Я вернулся, ее все не было. Наконец, нашли в седьмом часу. Она пришла и неподвижно сидела одетая, ничего не ела. И сейчас вечером объяснялась нехорошо. Совсем ночью трогательно прощалась, признавала, что мучает меня, и обещала не мучить. Что-то будет?

17 октября

Встал в 8, ходил по Чепыжу. Очень слаб. Хорошо думал о смерти и написал об этом Черткову. Софья Андреевна пришла и все так же мягко, добро обходилась со мной. Но очень возбуждена и много говорит. Ничего не делал, кроме писем. Не могу работать, писать, но, слава Богу, могу работать над собой. Все подвигаюсь. […] Читал Сашин дневник. Хорошо, просто, правдиво. […] слаб. Близкой смерти не противлюсь.

Письмо Льва Николаевича Толстого В. Г. Черткову

17 октября 1910 г. Ясная Поляна

«Хочется, милый друг, по душе поговорить с вами. Никому так, как вам, не могу так легко высказать, — знаю, что никто так не поймет, как бы неясно, недосказано ни было то, что хочу сказать.

Вчера был очень серьезный день. Подробности фактические вам расскажут, но мне хочется рассказать свое — внутреннее.

Жалею и жалею ее и радуюсь, что временами без усилия люблю ее. Так было вчера ночью, когда она пришла покаянная и начала заботиться о том, чтобы согреть мою комнату, несмотря на измученность и слабость, толкала ставеньки, заставляла окна, возилась, хлопотала о моем… телесном покое. Что ж делать, если есть люди, для которых (и то, я думаю, до времени) недоступна реальность духовной жизни. Я вчера с вечера почти собирался уехать в Кочеты, но теперь рад, что не уехал. Я нынче телесно чувствую себя слабым, но на душе очень хорошо. И от этого-то мне и хочется высказать вам, что я думаю, а главное, чувствую.

Л. Н. и С. А. Толстые в кабинете яснополянского дома. 1907. Фотография С. А. Толстой