Уходи! И точка...

Тянусь к нему, становясь на колени на кровати. И он со сдавленным стоном обхватывает за талию руками и усаживает… лицом к себе, раскидав мои ноги по обе стороны от своих бедер! Замираю на нём сверху. Потому что сегодня на мне вовсе не пижамные штанишки. На мне футболка Антона. И так-то, если встать, она закрывает бедра, но сейчас я ее чувствую где-то на талии! Хорошо хоть, боясь сбросить ночью одеяло и оголиться перед ним, надела трусы! Впрочем, когда его горячая, чуть подрагивающая эрекция через два слоя тонкой ткани, упирается в эти трусики, преграда в виде них уже не кажется надежной!

И руки, массирующие спину. Губы, ласкающие шею, его запах, он так близко… Я цепляюсь за крутые плечи, наслаждаясь тем, какой он упруго-твердый, как двигаются под его кожей тугие мышцы. И это не жалость! Нет! Из жалости разве так целуют? Разве так нежно держат в руках из жалости?

Я знаю, что он меня сейчас хочет. Я это чувствую! И думаю с радостью не о том, что его телу все еще хочется моего тела! Я чувствую, что из Антона прямо-таки рвутся слова. Но он сдерживается и молчит. Хочу знать!

— Скажи, пожалуйста, — прошу его, обхватывая руками лицо и заставляя в темноте вглядываться в мои глаза. Вижу, как он отрицательно качает головой. Тянется губами к моим губам. Сама не понимая своей власти над ним непроизвольно ерзаю, потираясь о его член. Он стонет. Я улыбаюсь. Теперь уже намеренно повторяю. А потом чуть отодвигаюсь, чтобы не касаться. И вдруг…

— Что сказать? — хрипит он.

— То, что ты хочешь сейчас сказать.

— Я банально не хочу говорить вообще. Трахнуть тебя хочу…

— Нет, ты хочешь сказать!

— Ладно, только я буду в процессе это делать. Согласна? — чувствую, как он улыбается.

Но разрешения от меня не ждет — руки уже ласкают грудь, сжимают соски. И я еще чувствую его улыбку, когда он вжимается ртом в мои губы. Ангина же! Вырываюсь, отодвигаюсь. Тянется ртом следом. Прикрываю ладонью его губы. Мгновенно реагирует, скорректировав расположение пальцев и один направляет себе в рот. Мои глаза непроизвольно закатываются — это странно приятно, это как-то волнительно даже, он сильно сжимает внутри и ритмично втягивает глубже, как если бы это я делала с его членом! Да, я думала об этом! Я фантазировала об этом. С трудом вспоминаю, почему не стала целоваться с ним.

— Ангина же…заразно!

— Похер… Хочу!

Тогда и я хочу! Отталкиваюсь двумя руками от его груди и встаю перед ним на ноги. Отпускает. Я не вижу по лицу, но комната прямо-таки наполнена его недовольством и разочарованием.

— Почему?

— Ты обещал мне что-то рассказать, — подсказываю я. Как это сделать? На колени перед ним встать? Как? Смелость быстро испаряется…

— Да, я хотел сказать тебе. Мы не подходим друг другу…

Что? Что? Все-таки не подходим…

— Но то, что со мной творится… это пи. дец какой-то… ты — девочка совсем. Я в отцы тебе гожусь! И при этом все время тебя хочу! У тебя температура зашкаливает, а я, как долбанный извращенец, только об одном думаю! Я хотел бы дать тебе выбор. Сказать, что спать со мной для того, чтобы я тебя защищал, не обязательно. Я тебя по-любому прикрою и обижать никому не позволю. Но, девочка, нет у тебя выбора… Не надо было давать мне в первый раз. Я тебя попробовал. И это мне понравилось… Теперь суррогат не смогу. Только тебя…

Откровенно, как я и просила. Даже больше. У меня от его слов такая буря в груди, что дышать трудно. Последние слова Антона еще, кажется, не успели рассеяться в намагниченном воздухе комнаты, а мои руки уже легли на его колени. И, раздвинув еще шире, я, опираясь на них, опускаюсь вниз. Я его, наверное, сейчас хорошо чувствую. Как будто бы парой свои ласк он повернул во мне тумблер настройки и теперь я на его волне. Ощущаю легкое замешательство. Не понимает, что я собираюсь делать. Но когда моя рука ложится на натянувший ткань его боксеров член, его эмоции меняются.

— Оу… Серьезно?

Сгорая от стыда, готова убить его за этот вопрос. Хотя вообще-то, положа руку на сердце, знаю, что откровенность мне безумно нравится в нем. Антон с готовностью сдергивает трусы. Как же жаль, что темно! Но в следующий раз, обещаю сама себе, я смогу рассматривать его столько, сколько захочу. Сейчас же, чтобы не передумать, перекидываю распущенные волосы на одно плечо и наклоняюсь туда, к его бедрам, где член стоит практически вертикально. Рукой пробегаюсь вдоль плоти, трогаю большим пальцем крупную влажную головку. Спешу. Тыкаюсь губами в теплую шелковистую плоть. Успеваю уловить терпкий мужской запах. Успеваю понять, что мне он приятен. И языком обвожу головку. Он стонет. Не двигается. Облизываю его, снизу-вверх, как леденец на палочке. Терпит некоторое время. Молча. А я не знаю, что дальше? Как? Это просто — трогать языком. Мне самой так хотелось. Но, судя по тому, как он затаил дыхание, он ждет продолжения. А я это продолжение не могу придумать! Расстраиваюсь. И когда уже решаюсь прекратить то, что не имело смысла начинать с моим нулевым опытом, на мою нижнюю челюсть ложатся сильные пальцы. Зажмуриваюсь.