Уходи с ним

Вид у него сегодня утром неважный. Может, хандра одолела. Такое случается. Когда они особенно глубоко осознают, что с ними произошло. Или когда спрашивают себя, как они из этого выберутся. В каком состоянии, с какими осложнениями. Он может двигать головой. Слегка приподниматься. Он еще не видел своего тела, но уже очень скоро меня об этом попросит. Я знаю, они все проходят через эту стадию. Я тоже не очень в форме. От лекарств у меня тошнота. Я набрала три кило, плохо сплю, голова готова лопнуть и еще приливы жара.

Веселого мало…

— Здравствуйте, Ромео. Что, утро сегодня не задалось?

— Бывало и лучше.

— А что не так?

— Все. Ничего. Что может быть «так» в моем положении?

— Например, с сестренкой повидаться?

— Моя сестренка никогда надолго не задерживается.

— Ну тогда повидаться со мной?

Я стараюсь разрядить атмосферу.

— Это единственное, что помогает, — говорит он, глядя мне прямо в глаза.

Я отвожу свои.

— Давайте-ка приведем вас в порядок.

Да уж, этим атмосферу не разрядить…

— Я хочу увидеть, на что я похож. Чтобы вы меня приподняли и я мог оценить масштаб разрушений.

Ну вот, приехали…

— Не уверена, что это хорошая мысль.

— А что это изменит?

— Ваше представление о себе.

— А что, полная катастрофа?

— Нет, но вас это может напугать.

— Я и не такого навидался. Куски тел после железнодорожных самоубийств, дорожные столкновения и обширные ожоги…

— Там были другие. Не ваше собственное тело.

— Плевать, покажите мне. Снимите простыню, пожалуйста.

Снимаю. Слежу за его реакцией. Так я и думала. Он в растерянности поднимает на меня глаза. Почему всегда я? Ну, ясное дело: раз я с ними добра, они привязываются и просят быть рядом в самые тяжелые моменты. Вот и получай на свою голову. Ни один пациент никогда ничего не просит у антипатичных коллег.

— А почему оно такое черное??? — паникует он.

— Это гематома в области таза. На вид впечатляет, но ничего слишком серьезного. Все рассосется.

— Я весь черный от пупка до ляжек, а вы говорите, что ничего серьезного? Вы что, издеваетесь?

— Нет, Ромео, я никогда бы себе не позволила. Но я знаю свою работу. Говорю вам, гематома рассосется.

— И все будет нормально функционировать?

— Надеюсь. Сейчас еще рано говорить. Но думаю, что да.

— В любом случае, какая разница, кому я такой буду нужен?

— Не говорите так, вы ничего не можете знать.

— А вы-то знаете?

— Нет. Никто ничего не знает о будущем.

— Я хотел бы посмотреть на свое лицо.

— А вот это совсем плохая идея.

— Пожалуйста.

— Я настаиваю: это плохая идея.

— Беру на себя.

— Как хотите. Схожу за зеркалом.

Пользуюсь случаем предупредить коллег, что некоторое время буду занята с пациентом: я чувствую, придется посидеть рядом и подержать его за руку. Чтобы он не сломался. Я могла бы не ходить за зеркалом, просто отказать, чтобы защитить его, но раз он так настаивает, значит ему необходимо знать.

Пусть так.

Все равно это плохая мысль.

На секунду меня берет сомнение, я знаю, что это зрелище подействует на него как пощечина. И чертовски хлесткая пощечина. Я бы даже сказала, удар кулаком. Его это просто размажет. Он смотрит на меня с решимостью в глазах. Тогда я приподнимаю зеркало, беря его за руку. Он вглядывается в себя несколько секунд, потом сжимает мои пальцы, прежде чем вновь взглянуть на меня и выдавить гримасу, чтобы проглотить всхлип. Его подбородок дрожит все сильнее, лицо все больше кривится. Ему не удается сдержать слезы.

— Поплачьте, Ромео, имеете право.

— О каком Ромео вы говорите? В зеркале я вижу только монстра. Понимаю, почему сестра не приходит каждый день. Ее наверно выворачивает, когда она отсюда выходит. А? Ее тошнит?

— Ну что? Закончили? Ваша сестра смотрит вам в глаза. Я сказала ей, что все пройдет. Что это только вопрос времени, а человеческое тело обладает фантастической способностью к восстановлению.

— Я вам не верю.

— Спорим?

— На что?

— За вами обед, если окажется, что я права.

— Вы не многим рискуете.

— В отличие от вас! Однажды вам придется признать, что я была права. И вот это, предупреждаю, вам будет трудновато проглотить. Труднее, чем трубку для интубации!

— Хотел бы я иметь такую возможность.

— Она вам представится.

— Почему я такой?

— Падение, многочисленные ушибы, ветви, приземление. Вы не должны были выжить. Думайте об этом как о везении.

— Не уверен, что это так. Разве это везение — оказаться в таком состоянии?

— Везение остаться в живых, разве нет?

— Нет, не всегда. Чтобы я больше не мог заниматься своей работой и даже, может быть, заботиться о сестре? Остаться одному до конца дней, с необратимыми последствиями…

Вот теперь он меня достал. Не таким способом ему удастся выкарабкаться. Жаловаться бесполезно. Некоторым пациентам необходима хорошая встряска. И я готовлюсь трясти шейкером.

— Дать вам еще время или вы уже кончили стенать?..

— …