Уходящее поколение

Ребенком в селе Загоскино Пензенской губернии, где его отец до 1906 года служил священником, Костя в семье рос один (сестра была на шесть лет его моложе). Когда же Андрей Яковлевич Пересветов, с семинарских времен не веровавший в бога, а в пятом году стяжавший себе славу «красного попа», добровольно сложил священнический сан и стал студентом Казанского университета, Костя, поступив в реальное училище, жил вместе с отцом «на хлебах», опять-таки среди взрослых, в общежитии студентов и гимназистов старших классов. При всей общительности, мальчик привык находить какое-нибудь интересное занятие, независимое от окружающих. В классе, если урок скучен, рисовал учителя или соседа по парте, вычерчивал буквы алфавита замысловатым шрифтом или карту необитаемого острова, где в мечтах жил Робинзоном, а Пятницей с ним — Юсупка с соседнего двора. На летние каникулы Костя уезжал к маме, жившей у своего отца в селе Варежка; там его брал с собой на охоту дядя Толя, мамин старший брат; с тех пор Костя на уроках разрисовывал свою общую тетрадь ружьями и летящими утками. Заручившись на вечер интересной книгой, он мог забыть про заданные уроки и до рассвета не уснуть, заложив щели в дверях, чтобы не заметила огня хозяйка квартиры.

У Кости одно увлечение сменялось другим. Он выстругивал шхуны из деревянных чурок, оснащал парусами и пускал по озеру Кабан; бумажные голуби разной окраски делали его владельцем воображаемой голубятни. Вдвоем с Юсупкой они смастерили самодельное ружье со стволом из обрезка водопроводной трубы, с оконным шпингалетом вместо затвора и тугой резинкой вместо боевой пружины. Порох гимназисты научили их делать из серы, угля и селитры, дробь катали из обрезков свинца, и с этим ружьем они бродили по завокзальным камышам, охотясь на куликов и чибисов.

Отдаваясь чему-либо, Костя забывал все остальное. Казанцы в те годы впервые увидели аэроплан. Показательные полеты совершал один из первых русских летчиков Васильев. Костя с Юсупкой оказались в гурьбе мальчишек, прорвавшихся на летное поле к машине, и даже в числе счастливчиков, которым удалось погладить моноплан «Блерио» ладонью. Конечно, аэроплан стал Косте сниться, и он месяца три занимался сооружением моделей монопланов и бипланов разных систем по снимкам в журналах и рекламных брошюрках.

Юсупка надоумил его применять для их изготовления легкие и прочные камышинки: расщепленные и подогретые над лампой, они принимали нужный изгиб, закреплявшийся при быстром погружении в холодную воду. Оклеив каркас крыльев папиросной бумагой и приладив к фюзеляжу моноплана пропеллер с резинкой, Костя потерпел первую аварию: его «Блерио» грохнулся, не пролетев и трех саженей. Но все же он поднимался с земли!..

В приложениях к журналам появлялись чертежи «Как устроить летающую авиамодель», устойчивую в воздухе, но журнальные модели не походили на настоящий самолет, а Костины походили в точности, хотя и не летали. Его увлекало воображение, а не техника сама по себе. Он охладел к авиастроению, увлекшись чем-то еще…

В какую несусветную даль отодвинуло время эти блаженные годы отрочества! Какой длинный путь пройден с тех пор… В шестнадцать лет он начал сознательно отучать себя от дилетантства, разбросанности, остановившись на главном в его жизни деле революционера. Давным-давно он уже не рисует, а подавал какие-то надежды: во втором классе казанского реального училища видный по тому времени местный художник-педагог старик Пашковский заставлял его на уроках рисования исправлять рисунки других учеников. С этим у него связано до сих пор возбуждающее краску стыда воспоминание о жестокой шалости. В рисовальном классе парты расположены были амфитеатром и тянулись полукружием одна над другой. И вот однажды, очутившись при обходе парт прямо над лысиной любимого учителя, на которую падали из окна лучи солнца, Костя вынул из кармана лупу и, собрав лучи в пучок, прицелился ими в самую середину лысины. На его беду, Пашкет (как фамильярно именовали старика реалисты) обернулся и выслал шалуна вон из класса.

И в этой дурной шалости повинился Арише Костя в тот вечер.

Тогда-то, во втором классе, одиннадцати лет от роду, Костя пережил первое серьезное разочарование в товарище. С Санькой Половиковым они жили в соседних домах. Костя заходил к однокласснику поиграть в бумажные солдатики, — они их сбивали выстрелами из игрушечных пушек. Санькина младшая сестра Валя подбирала «раненых». Поиграв часок, мальчики садились вместе готовить уроки к завтрашнему дню.

У Половиковых Костю поили вкусным кофе со сливками и с домашними пирожками, тогда как у хозяйки общежития был лишь пустой чай с булкой. Санька выпрашивал, а при случае воровал у матери деньги, в кармане у него всегда бренчало серебро, в то время как Костя лишь изредка получал от отца медный пятачок на копеечные булочки, которыми школьный сторож торговал в коридоре во время перемен. Половиков платил, когда они брали на пристани лодку покататься по Казанке в разлив или садились на карусельных коней во время ярмарочных «балаганов».