Уходимец

Старик вернулся к палатке, высыпал в котёл собранную накануне голубику, смешал с резаной пряной травой пыг-баюк, и залил горячим утиным жиром из другого котелка. Размешал, переложил в кожаный мешок, завязал и опустил мешок в реку, чтобы жир застыл. Осень, однако. Солнце уже не всё время по небу ходит, стало за горы прятаться. Тундра рыжая совсем. Ещё луна, и снова тундру снегом покроет, а там и море льдом оденется. Моржи уйдут, останется только охотиться на нерпу и сказки рассказывать. Очередной порыв ветра раскачал связки юколы, закачались нанизанные на жильные нити сушёные грибы. Шаман покосился на них, и пожал плечами. «Как можно такое есть? Их олени едят, так они и ягель едят, может, Роман и ягель с оленями есть станет? Он много всякой травы ест. Говорит, его народ больше ест травы, чем мяса. И болеют, если травы мало. Как это может быть? Трудно поверить в такое. Но отвар из трав, кореньев и мяса ученик варит вкусный. Душистого мяса не ест, запаха не выносит. Кровь пьёт только сырую, глаза не ест, а когда я ем — отворачивается. Ничего, у меня в стойбище моржовый ласт закопан, скоро дозреет, попробует — поймёт, что такое вкусная еда. С квашеным ластом запросто можно съесть свои губы!» А пока ягоды собирать будем, и травки. Жалко будет, если последний ученик при таких запасах помрёт к весне от того, что ему травы не хватило.

***

«Чего-то я в здешней географии не понимаю»

Роман стоял над большой, насколько глаз хватает, котловиной, заросшей самым настоящим лесом. Может, и не полностью, большая часть этой циклопической выемки в скалах затянута туманом, сквозь который ничего не видно. Так вот куда его дед двое суток вёл «учиться говорить с деревом». Теперь не надо ломать голову, откуда жерди взялись для чумов, если весь плавник на берегу — немалых размеров брёвна.

— Скажи, Каменный Медведь, почему твой народ не здесь жить? Деревья большие, теплее быть тут, чем на берегу?

Шаман поморщился — понимать человеческую речь Роман научился, а говорил плохо. Путал слова.

— В этом месте мир предков касается мира людей, здесь живому долго нельзя, может уснуть здесь, а проснуться в краю обильной охоты.

Рома отвесил челюсть от удивления — старик шутит! Первый раз за два месяца! Хотя на счёт склеить во сне ласты, может быть и не шутка.

— Ну, чего встал? — делано рассердился шаман — дел много, а ты стоишь, как снежный баран, в яму смотришь! Спускайся, давай!

— Вот смотри, здесь наш род себе у предков луки просит. И древки копейные тоже. Тебе легко, подростки уплыли в другие земли, а дерево, с которым говорили, осталось. Будем тебе лук делать, как охотнику положено, из твоего, однако, баба стрелять постеснялась бы!

Роман кивает, не рассказывать же деду про огнестрел и то, что лук он раньше только в кино видел. Пусть ругает, главное — учит.

— Смотри глазами, видишь, берёзка растёт? Сама она растёт плохо, ломкая вырастает, такая на лук не годится. А вот эти наши парни с детства уговаривали расти, чтобы луки делать. Видишь, по солнцу дерево завернулось, много раз, ты так жильную нить крутишь, я видел. Внутри дерева тоже свои жилы есть, и если каждый год много раз заставлять дерево маленько подкручиваться, оно так и вырастет, как всё равно верёвка твоя из волос. Крепкое станет. И видишь, привязаны стволы так, чтобы изгиб был правильный. Их возьмём, тебе много лет стараться не нужно, повезло. Не знаю, захочет тебя лук из чужого дерева слушать, нет?

Шаман водил Рому по березовому перелеску, показывая, как правильно зажать молодой ствол между двух плашек, как повернуть и закрепить, чтобы деревце не треснуло, не согнулось непотребно и росло, как это нужно человеку. Выбрал, как он считал, подходящие Роману стволики, срубил их его тесаком, и протянул ученику.

— Вот, бери. Это плечи будут, это рукоять, а из большого тебе копьё сделаем, как у настоящего человека. Зима длинная, будет тебе чем руки занять! Не спи, нам ещё листья для напитка на всю зиму нарвать надо!

Листья оказались листьями чёрной смородины, не самыми лучшими, поздновато они пришли, но два больших мешка набили, и ягод наелись до оскомины. Вот ведь и мелкие, и кислющие, скулы сводит, а не остановишься, пока, кажется, зубная эмаль размягчаться не начнёт.

Кстати, водица в ручейке, у которого смородина растёт, однозначно отдаёт сероводородом, и тепловата для заполярной осени. Вот и объяснение, откуда в Заполярье большие деревья. Ладно, ходу отсюда, ходу, Маха там одна на хозяйстве, не вышло бы чего!