Уходимец

Объяснение затянулось. Одна информация цеплялась за другую, та тащила за собой третью и так далее, причём многое пришлось показывать на опытах. То, что железо на воздухе при наличии воды окисляется, дед понял, но пришлось объяснять, что такое кислород. Потом — состав воздуха. Хорошо хоть, с агрегатными состояниями вещества заморочек не возникло, это старик «прошёл», когда литьё бронзы осваивал. Отвечая на дотошные дедушкины расспросы, Роман буквально истрепал язык о зубы. Помогло только то, что шаман оказался намного понятливее ученика средней школы. Выжав из Шишагова всё, что тот оказался в состоянии вспомнить, Каменный Медведь опустошил последнюю плошку с чаем, доел заварку и заявил:

— Утомил ты меня сегодня своими разговорами, пойду я. И ты спать ложись, может, к утру что-нибудь ещё вспомнишь!

Чего-чего, а времени и сил у Шишагова хватало. В результате занявшая большую часть места в «производственной» хижине двухметровая каменная труба (в высоту) была забита углем, наверху, под самым сводом на специальной подставке установлен закрытый каменный тигель, в котором, засыпанное угольной пылью и толчёным известняком лежало испорченное Романом железо. Не зная толком, получится или нет, он смешал в кучу всё, что мог вспомнить, причём по принципу «хуже не будет» и «всего побольше». Не надеясь на качество кладки, Роман ещё и засыпал свою конструкцию песком. На новые меха пошли четыре тюленьи шкуры. По совету шамана после пары экспериментов он ещё и сдобрил засыпанный в печь уголь тюленьим жиром.

Перед запуском процесса «металлурги» хорошенько выспались и поели, Роман натаскал к печи запас вяленой ягоды и птичьего мяса, приготовил котёл с водой. Каменный Медведь погонял злых духов, попросил о помощи добрых, и дал отмашку на розжиг. Всё, что было дальше, Роман помнил смутно — жара, качание мехов, темень. Когда старик подменял, Роман выскакивал из помещения, жадно хватая свежий воздух, потом возвращался, жадно пил и жевал, что под руку попадалось, и снова хватался за привязанную к верёвке мехов деревянную рукоять. Несмотря на то, что заменявшую дверь кожаную занавесь давно забросили на крышу, оба работника суетились голыми по пояс, и всё равно пот с обоих тёк ручьями.

— Однако жира во мне совсем не осталось — заявил шаман, когда уголь, наконец, прогорел — Весь вытопился. Когда смотреть будем?

— Пусть сначала печка остынет, сейчас открывать — сгорим на радость злым келе, там внутри, наверно, даже камни красные.

И экспериментаторы, вытершись снегом, пошли организовывать чаепитие, потому что пить хотелось даже больше, чем спать.

Достать тигель из печи удалось только к исходу следующего дня. Результатом каторжной работы стал умеренно большой слиток стали. То, что получилась именно сталь, Рома решил, услышав, как зазвенел брошенный на наковальню металл.

— Если ты будешь улыбаться ещё сильнее, края рта сойдутся на затылке, и у тебя голова отвалится! — заявил шаман, до того напряжённо ожидавший Шишаговского вердикта.

Довольный Роман на радостях облапил старика:

— Не просто получилось, очень хорошо получилось! Было железо, и довольно паршивое, а теперь есть сталь, она лучше, из неё и ножи и топор острее получаются, и твёрже. Так Роман наконец обзавёлся нормальным топором, а шаман получил новый нож, крепкий и острый. Ещё Роман выковал себе зубило, лезвие для рубанка и пяток довольно корявых наконечников для стрел — на большее материала не хватило. Для копий и оставшихся стрел пришлось обойтись бронзой. Можно сказать, для души, под настроение, отлил Рома себе из неё небольшой, литра на два, походный котелок с крышкой — миской и съёмной ручкой и разборный треножник ставить над огнём.

ГЛАВА 12

За тренировками и работой как-то незаметно шло время, и в один прекрасный день в разрыве туч над горизонтом показался краешек солнца.

«Надо бы как-то отметить это дело, к лету отсчёт пошёл. Спиртного нет, да и не хочется, очередной квашеный в земле ласт с дедом делить — увольте, я скорее помру, чем ЭТО ещё раз понюхаю. Впрочем, что-то можно придумать, конечно».

Запас сухого лишайника, не ягеля, а бурого, неаппетитно выглядящего растения, которое шаман звал «каменной кожей», у Ромы был. Осталось его приготовить. Истолчённый в порошок лишайник залить кипятком, разведя до состояния густого клейстера. Подобрать подходящий камень, плоский, с чуть выпуклой поверхностью, и раскалить на жирнике. Потом опустить ладони в раствор, и тонким слоем смазать поверхность камня. Масса мгновенно высыхает, получается тоненький, почти прозрачный блин, похожий на лаваш, толщиной с папиросную бумагу. Его нужно быстро, чтобы не сгорел, снять и уложить в плетёное блюдо. Повторить столько раз, сколько нужно, чтобы от души угостить двух крепких, много работающих на свежем воздухе мужчин.

Шаман возник в яранге, как по мановению волшебной палочки, стащил горячий блин, и засунул его в рот.

— Опять соль сыпал! — гневно упрекнул он Рому, не прекращая, впрочем, жевать.

— Эта еда без соли совсем невкусная — отмахнулся пекарь.