Ухожу и остаюсь

— Он в школе не завтракает, на велосипед копит, — доложил Шурик.

— Нельзя экономить на желудке, запомни это, Илюша, — сказал отец.

Мама принесла второе. Шурик начал месить котлету вилкой.

— Поторапливайся, Александр! — попросил отец.

Илюша съел свое, выпрямился, сказал спасибо.

— Спасибо скажешь, когда наешься, — возразила мама. — Я же знаю, что тебе мало.

Илюша скользнул взглядом в сторону Сони, сказал тихо:

— Спасибо, я наелся.

— Что-то Илюша портиться начал, — объявила мама. — Раньше таким примером для Шурика был.

— Ну ладно, Анна, оставь мальчика в покое, — сказал папа.

Илюша взглянул на него благодарно, но тот смотрел на сына. Шурик равнодушно ковырял ломтик жареного картофеля.

* * *

С четвертого этажа Илюше было видно, как в черную машину сел солидный папа, сзади радостный и тоже солидный Шурик и красивая несолидная Соня.

«И сказала царевна: „А что касается невольниц…“»

— Илюшенька! Проходи сюда, в Сонину комнату, здесь тебе будет удобнее, — донесся голос Шурикиной мамы. — Я тебе настольную лампу включила. Если что понадобится, я у себя. Хорошо? Только не входи без стука. И делай для Шурика чуточку подробней. А перед первомайским парадом папа на облет постарается и тебя взять. Вместе с Софьей, — добавила она лукаво.

Илюша прошел в Сонину комнату. Окна были зашторены. Царил полумрак. На письменном столе уютно светила лампа. Над тахтой висел персидский ковер, на тахте лежала примятая подушка.

«А что касается невольниц… вставай, сними с себя одежду… И Маруф поднялся, и, сняв с себя одежду…»

Илюша подкрался к тахте и приподнял подушку за уголок. Под ней ничего не было. Илюша облегченно вздохнул, пошел и сел за стол.

Отодвинул учебник по латыни. Положил рядом две тетрадки: «Уч. 4«Б» кл. А. Раевского» и «Уч. 4«Б» кл. И. Глюкмана» и задачник по алгебре. Открыл тетрадку Шурика и задачник. Написал: «Домашняя работа. № 384, а) 17—x = 2x—4».

БАБУШКА

Круглые часы напротив рынка показывали без пяти четыре, когда Илюша подходил к рыночным воротам. Справа от них стоял большой киоск — слесарная мастерская. Илюша подошел, стал смотреть, как женщина внутри вертит блестящий длинный ключ в старом внутреннем замке. Около зеленой фанерной будочки, слева от ворот, похожей на двустворчатый шкаф с окошечком на одной из створок и табличкой «Ремонт обуви» на другой, стояли двое. Женщина что-то спрашивала. Недовольная отошла. Потом мужчина что-то спрашивал.

— Тебе чего? — спросила женщина с замком у Илюши не слишком любезно.

— Ничего, — сказал Илюша, отодвигаясь. Мужчина отошел от будочки напротив с двумя длинными шнурками, которые он держал за концы, как бы радуясь их длине. Илюша подбежал к будке, открыл створку и юркнул внутрь. Здесь было тепло. В углу сухо и красно рдела плитка.

— Илюша, где ты шляешься, такой противный мальчик? Когда ты сделаешь свои уроки? — крикнула ему в ухо горбоносая старуха и накинула крючок. Она говорила с тем неистребимым гортанным акцентом, каким славятся еврейские старухи, всю жизнь прожившие среди русских. — Я должна тебя покормить. Такой мишу́гине холод, а ты ходишь без кэпочки. Если застудишь головку, неслух ты неслух? — она сняла с гвоздя допотопную дерматиновую сумку с тугими боками.

Илюша хотел возразить ей, что холод вовсе не безумный, это ей от горячей плитки кажется, но передумал.

— Мы обедали у Шурика, — сказал он.

— Ты был у Саши Раевского? — радостно удивилась бабушка, словно он только что побывал у папы римского.

— Да, — кивнул Илюша без всякого энтузиазма. — Мы сделали алгебру, и он улетел кататься на вертолете.

— Какой хороший, воспитанный мальчик! Ты ходи к нему чаще. И старайся понравиться папе и маме.

Илюше вдруг померещился ласковый голос Шурикиной мамы: «А что касается невольниц, здесь тебе будет удобнее… А папа постарается и тебя взять… — И добавил ехидно: — Вместе с Софьей».

— Не хочу я им нравиться, отстань от меня, — вздрогнул Илюша, очнувшись. — И вообще… я пойду. — Он сполз с кожаного сиденья. Откуда-то посыпались мелкие гвозди.

— Осторожней, Илюшка, подковки! — крикнула бабушка. — И иди сейчас же домой, не смей гулять без кэпочки. Такой умный мальчик, и так скверно себя ведешь.

— Бабушка, я закаляюсь, — сказал Илюша. — И ничуть не холодно. Дай мне две копейки?

— Хочешь звонить Раевскому? — спросила бабушка, охотно роясь в коробке из-под монпансье.

— Я же тебе сказал, что он улетел на вертолете. Я позвоню Женьке, что задали по русскому.

Рука бабушки чуть задержалась, но дала семишник. В дверцу поторкались.

— Сейчас! — крикнула бабушка, скидывая крючок. — И зачем надо так дергать?

Илюша выскользнул на улицу. Вслед ему из-под мужской полы высунулось нефотогеничное смуглое лицо:

— Я тебе говорю, одень кэпочку и не ходи поздно домой.

Илюша бегом устремился за угол.

ИГРЫ

Илюша звонил по автомату. Говорил деловито, грызя обветренную губу.

— Женька! Але, ты что делаешь?.. Около базара… Уже сделал… Что, скобки? Ну ладно. А… А кто дома?.. А баба Эма?.. Бегу… А спорим, за три?.. А ты засекай!.. Тоже на три, на сколько же еще?