Ухожу на задание…

Легковая с зеленым брезентом автомашина нагнала женщин. Молодой высокий офицер спрыгнул с подножки, оставив дверцу открытой. Светловолосая женщина поцеловала девочку. Другая, та, что с чемоданом, устроилась с девочкой на заднем сиденье. Офицер — рядом с водителем. Машина подкатила к распахнувшимся воротам. Дежурный с повязкой откозырял, пропуская ее. А та, светлая и худенькая, махала вслед рукой из глубины двора.

Абдул Махмат не мог понять, что бы все это значило. Он лишь подумал: неужели гяурам не хватает людей, зачем они берут в армию женщин? Или это жены больших начальников, приехавшие вместе с ними? Или, действительно, русские стремятся во всем уравнять женщин с мужчинами? Для чего? У тех и у других есть свои обязанности, свои заботы. Мужчина никогда не сможет рожать и кормить грудью детей, пусть это делает женщина, пусть не забывает: без мужчины она ничто, обездоленное существо, лишенное радостей жизни. И еще: женщине трудно пасти отары в горах, рука ее слаба для того, чтобы вонзать кинжал в сердце врага, — пусть это делают мужчины. Аллах всем определил предназначение, и нет необходимости противоречить мудрым установлениям всевышнего.

Но это — случайные наблюдения, случайные мысли… Вскоре внимание Махмата было поглощено кое-чем белее интересным и важным. Он отошел на километр от военного городка, когда из ворот появилась колонна грузовиков. Ровно гудя двигателями, строго соблюдая дистанцию, машины проследовали мимо него. Насчитал девять. Кузова пустые. Надо выяснить, куда направляются грузовики. Перестав волочить ногу, с трудом сохраняя степенность, он быстро зашагал к повороту дороги, где шоссе огибало высотку, загораживавшую обзор. Хоть и запыхался, но успел добраться до поворота, пока машины не скрылись из виду. Так и есть, они двигались к новому элеватору, сооруженному с помощью русских специалистов. Шли за зерном, и это подтверждало те сведения, которыми располагал Махмат.

Отдохнув несколько минут в реденькой тени полузасохшего дерева, Абдул принялся ловить попутную машину. Было самое удобное для этого время. С восходом солнца жители плодородной долины, протянувшейся на десятки километров, едут в город, везут продавать овец и коз, хурму и апельсины, всякую домашнюю снедь. Машины забиты до предела, особенно частные автобусы — хороший заработок для водителей. В кузовах, в салонах автобусов теснятся люди и животные. Гвалт, духота, дурманящие острые запахи. Мальчишки сидят на крышах, гроздьями висят на подножках. Это — утром. Зато из города дехкане разъезжаются без спешки, в разные часы, машины идут полупустые. И какой шофер не остановится, увидев седобородого мужчину, поднявшего руку?!

Автобус, подобравший Махмата, был разрисован в крупную клетку, наподобие шахматной доски. Автобусу положено быть красным. Не нарушая этого правила, хозяин размалевал кузов квадратами разных оттенков: розовыми, багровыми, просто красными, желто красными. Эту мозаику покрывал налет пыли, но все же вид у автобуса был необычный, привлекавший внимание.

Машина было обшарпана и так гремела на ходу всеми своими частями, что казалось, вот-вот развалятся. Однако толстощекий веселый шофер, напевая что-то, вел ее быстро и столь ловко лавировал в потоке других машин, осликов с повозками, среди перебегающих дорогу пешеходов, что Махмат сказал себе: этот рейс автобуса далеко не последний, старая машина ото послужит своему хозяину и базарному люду.

В салоне было человек десять, да еще пестрая телка лежала в проходе, уткнувшись мокрыми губами в ногу дехканина. Абдул занял место ближе к водителю, где меньше трясло, и, устроившись поудобней, закрыл глаза. Надо было беречь силы, путь предстоял длинный и опасный. Здесь, возле города, дорога спокойная, ее охраняли военные посты. Пролетали вертолеты, контролируя окрестности. Моджахедины не проникали сюда, тем более днем. А вот дальше к горам, где редки населенные пункты, они устраивают засады и минируют шоссе даже в светлое время. Откуда им знать, в кого попадет пуля, выпущенная по автобусу: в партийного активиста, в простого дехканина или в их же сторонника.

2

Сменив три попутные машины, Абдул Махмат к вечеру оказался в знакомых ему предгорьях. Еще недавно здесь тянулись вдоль речки богатые кишлаки, окруженные садами, полями, бахчами. Особенно хорошо вызревали дыни — крупные, сочные. Но как раз тут начиналось несколько ущелий, прорезающих с запада на восток горный хребет: они казались сейчас, издали, черными узкими провалами в монолите высоких гор. По этим ущельям проникали из Пакистана боевые группы и отряды моджахединов. Весной здесь гремели бои. Многие кишлаки опустели. Дома, глинобитные дувалы разрушены. Виднелись следы пожарищ, воронки. Мрачно чернели безлистые, обугленные деревья. Редкие машины проносились по шоссе на большой скорости.

С гор потянуло холодом. Пора было остановиться на ночлег. В темноте нарвешься на моджахединов или на сарбазов, могут выстрелить, даже не окликнув. Здесь война.