Уклонист

— А мы и говорим. Одно дело знать, что какая-то бригада получила по морде, крепко получила, аж зубы все растеряла и то, вряд ли об этом кто-то узнает быстро, все постараются засекретить, и другое дело собственными глазами видеть тех, кто по морде получил и думать, что нас тоже так же могут разделать как бог черепаху. Кому это надо? Правильно – никому, особенно командованию.

— Да ладно вам, я уже понял, что вы в самом деле… Но что же теперь будет?

— А что будет? Что будет то и будет… — снова взял слово Вадим. — Сейчас расклепают Сто седьмую и может нас объединят с ними.

— А потом?

— А потом суп с котом… Объявят какой-нибудь отдельной бригадой специального назначения, или еще как-нибудь, не суть важно, и в лучшем случае отправят куда подальше с глаз долой. А то и вовсе будут бросать в самые жаркие пекла, пока нас всех в конец не перехреначат и некому будет рассказать правду первых дней войны, смущая умы сограждан. Мы теперь вроде как неудобные свидетели бездарности командования, а что с такими свидетелями согласно жанру делают, объяснять кому-нибудь надо или сами все понимают?

— Бр-р… — поежился Авдеев, недоверчиво глянув на Куликова. — Скажешь тоже…

— А что, похоже на правду… — согласился Бардов. — Ставлю еще две.

Играли по привычке без особой охоты, так что ничего удивительного в том что игра как-то не заладилась, так что Куликову не составило труда выиграть партию на чистом блефе, карта попала стремная. Впрочем, сигареты он снова разделил между всеми. Но все равно кто-то оставался в выигрыше. Вадиму не могло везти вечно, так что даже и он время от времени проигрывал. Сегодня, например, на коне был нацик.

— С тобой приятно играть, — хмыкнул Бардов, принимая свои сигаретки. — Кроме того, первого случая конечно.

Приятели скупо усмехнулись, вспомнив, как Бардов проигравшись Куликову в поезде, бегал за чаем каждые полчаса.

"Когда это было? — подумали они все без исключения с незначительными вариациями. — Не иначе как сто лет тому назад, а то и вовсе в другой жизни…"

То что они закончили игру и вышли из палатки оказалось даже к лучшему. Их за этим занятием не застукал старший сержант Коржаков, не пойми где пропадавший целый день. А он к любым азартным играм даже на интерес, относился очень отрицательно. Мог и наказание применить и не посмотрел бы, что они тоже сержанты, пусть и младшие.

— Опять в карты играли?

— Как можно, товарищ старший сержант?! — сделал честные глаза Алексей Белый.

— Знаю я вас…

— Что-то случилось? — спросил Авдеев.

— Да, — сказал Коржаков. — Видите грузовики?

Все посмотрели на дорогу. Там действительно длинной колонной, оставляя длинный шлейф снежной пыли, в сторону их лагеря двигались грузовики и автобусы.

— Это наши товарищи по несчастью.

— Сто седьмая? — скорее констатировал, чем спросил Вадим.

— Она… Поможете разместиться.

Приятели невольно посмотрели на Куликова, вспоминая его слова. Еще прокаженные.

— Есть.

После прибытия "товарищей по несчастью" жизнь в лагере немного оживилась, хотя бы просто потому что в поле стояло не пятьдесят палаток, а триста. И потом, чем больше народу тем веселее. Вечно носить траур тоже невозможно. С ума можно сойти.

Правда кое-кому все равно было не до веселья. После переформирования, дополнения людьми отделений, взводов, рот и батальонов, а также назначения новых офицеров, бригаду действительно назвали "отдельной" что-то там со "спец". Одним словом сбывались мрачные пророчества.

Сам Куликов все что с ним происходило переносил плохо. Он по-прежнему с еще большим желанием хотел свалить из армии, а временами горько сожалел, что его не подстрелили в прошедших схватках. Не смертельно конечно, а так лучше в ногу… еще лучше даже с потерей оной. Без ноги жить можно и воевать уже точно не придется.

Но его не ранило, даже контузия что он заработал в подземелье от многочисленных взрывов, была легкой и не явилась причиной для госпитализации, как для того же Аллагали, получившего две пули в грудь. Вадим ему даже завидовал. Но и сбежать не представлялось возможным. Ночью, как и положено, выставлялись посты, а младшие сержанты на постах не стоят, они их проверяют.

"Темнеет уже рано, так что в следующем бою с первыми выстрелами прикинусь мертвым, — твердо решил Вадим, посмотрев в небо, где с востока наползала темнота, словно символ смертельной угрозы. — После чего сбегу. В гробу я видел всю эту войну! Главное чтобы самому в гробу не оказаться…"

Вечером в лагерь неожиданно приехал мобильный кинотеатр – огромный десять на пятнадцать метров надувной экран. Все это установили в поле, расставили двухметровые колонки, аппаратуру и согнали бойцов смотреть кино "Война и мир". Но сначала перед бойцами выступил капитан, отвечавший за воспитательную работу, прочитав пространную лекцию о необходимости самоотверженно защищать Родину, как это делали их предки двести лет назад.