Уклоны, загибы и задвиги в русском движении

Сергей Смирнов («Правозащитная сеть») резюмировал: «Несмотря на благие цели борьбы с экстремизмом, рассмотренный законопроект об экстремистской деятельности не может быть назван демократичным и защищающим права граждан. Чрезвычайно широкие определения экстремистской деятельности, внесудебный характер предусмотренных санкций, а также непроработанность части, касающейся распространения экстремистской деятельности в Интернете, делает закон в случае его принятия в таком виде (вкупе с поправками к другим законодательным актам) опасным инструментом, действие которого может быть направлено против самого широкого круга граждан и объединений граждан. Законопроект создаёт предпосылки для нарушения прав, гарантированных статьями 28, 29, 30, 43, 44 Конституции РФ».

Большой критике подверглось само определение экстремизма, ибо его неопределённость и расплывчатость ведёт к тому, что экстремистом может быть признан практически каждый, кто так или иначе причинял какое-либо «неудобство» для власти. Вызывает недоумение и выражение «оправдание экстремизма». Ибо в соответствующей поправке к УК, принятой 5 июля, говорится, что «оправдание» должно пониматься как «обоснование». Но всякий ли суд сможет провести тонкую грань между «обоснованием» и «объяснением»? Меня лично этот момент весьма беспокоит… Да и всех журналистов и редакторов СМИ тоже.

Несмотря на все возражения, закон об экстремизме был легко пробит Кремлём через покорную Думу. Сегодня мы можем дать ему абсолютно выверенную оценку. Для этого надо лишь одно: сравнить намерение, с которым он создавался, — и результат, которого с его помощью мы достигли.

Во время обсуждения законопроекта в Совете Федерации представитель президента Александр Котенков убеждал всех, защищая проект: «Если в законе есть неточности или недоработки, это не значит, что его надо останавливать, потому что тогда государственным бездействием наносится больше вреда, чем пользы. Лучше потом подчистим эту статью, другую. Если не примем закон, за это время будет убито ещё несколько иностранных студентов, что несопоставимо по тяжести последствий».

По кремлёвской логике, принятие закона должно было остановить вал убийств. Ради этого его создавали и продавливали.

На деле всё получилось строго наоборот.

Закон приняли в 2002 году. О том, насколько это хваленое средство оказалось действенно, лучше всего говорят факты: количество убийств инородцев стало расти с пугающей быстротой. Именно после принятия закона начался стремительный прогресс насилия с обеих сторон, который в итоге привёл к описанному выше явлению — русскому подполью и партизанской войне. При этом МВД совершенно закономерно и профессионально прогнозирует рост экстремистских преступлений в России. Если в 2008 г. количество преступлений экстремистской направленности увеличилось почти на 30 % по сравнению с 2007 г., как об этом сообщил в интервью, размещённом на официальном сайте МВД РФ, заместитель главы ведомства Евгений Школов, то в 2009 г. ожидается продолжение роста количества экстремистских преступлений. По оценке замминистра, «экстремизм становится серьёзным социальным явлением, по разрушительному потенциалу равным, а в определённых условиях и превосходящим террористическую угрозу».

Итак, чего же добилась власть своим идиотским (теперь, по семилетним результатам можно определённо дать именно такую оценку) законом «О противодействии экстремистской деятельности»? Зажиманием гаек, заклёпыванием клапанов? Она добилась самого худшего, самого страшного из всех возможных результатов. Лобовое, грубое, силовое наступление на национализм (в ложной трактовке властей: экстремизм) ничего не достигло, кроме эскалации насилия и общественной напряжённости.

Посеявшие ветер — пожнут бурю! Так гласит народная мудрость. Что мы и видим.