Укол мафии

Он поднял глаза на гостей. Тот, кто стоит перед ним, будучи человеком подчиненным, стремится показать свое превосходство. А рядом тот, кто согласился дать Чиуну досмотреть телевизор. Этот – глупец и легко уступает чужой воле, не давая себе труда задуматься. И третий – негр, которому не понравилось, что оскорбляют старого человека. Что ж – и его судьба предрешена. Защищая Чиуна, он защищал самого себя.

Чиун обязательно расскажет Римо об этих трех странных типах. Тому интересно, почему люди поступают так, а не иначе.

Чиун улыбнулся и скрестил руки в широких рукавах своего белого кимоно.

– Господа? – сказал он. Вернее, спросил.

– Ну, кончилась твоя «мыльная опера»? – спросил Джонни Утенок.

– Да. Сейчас перерыв. Покажут рекламу, потом пятиминутные новости, а затем начнется следующий фильм. Мы можем пока переговорить, – он грациозным жестом указал им на стулья.

Но они продолжали стоять.

– Мы пришли не говорить, – произнес О'Бойл. – Мы пришли слушать.

– Логопед живет этажом выше, – ответил Чиун.

– Слушай, мистер Динь-Динь, ты сейчас выложишь нам все, и тогда мы тебя пальцем не тронем, – сказал Джонни Утенок.

– Старый, слабый человек останется вам навек благодарен за это, – сказал Чиун.

Утенок кивнул О'Бойлу:

– Следи за ним. Смотри, чтобы не смылся.

Утенок подошел к телефону и набрал номер, по которому никогда прежде не звонил.

Добраться до телефона Римо было трудно – он в этот момент находился под длиннющим, в четырнадцать футов, столом красного дерева в кабинете мэра Крэга Хансена. Синтия Хансен, дочка мэра, находясь под Римо, и подавно не могла этого сделать.

– Пусть звонит, – сказал Римо.

– Нельзя, – ответила она ему и лизнула ухо кончиком языка. – Я на службе у общества. – И еще крепче прижалась к нему обнаженным телом.

– Забудь о своей службе обществу. Служи конкретному человеку, – сказал Римо и тоже прижался к ней.

– Когда мне сказали, что работать в мэрии – это просто обслуживать публику, я и не подозревала, что мне придется делать это в буквальном смысле. Отпусти, слышишь? – сказала она, слегка сжавшись, чтобы прекратить это дело.

– Слабаки не способны на политическую карьеру, – вздохнул Римо. Он медленно и нежно вышел из Синтии и откатился в сторону.

Синтия Хансен выбралась из-под стола и голышом протопала по ковровому покрытию (семьдесят два доллара за ярд), приобретенному без ведома общественности, к телефону. Она сняла трубку, а сама устроилась в кожаном бежевом кресле (стоимостью в шестьсот двадцать семь долларов), положила длинные ноги на стол и посмотрела на свой левый сосок, все еще твердый от возбуждения.

– Приемная мэра Хансена, – сказала она, – чем могу быть полезной? – И сжала сосок указательным и средним пальцами.

Секунду послушав, она протянула трубку Римо, пожав плечами.

– Это тебя! – сказала она удивленно и снова пожала плечами.

Римо зарычал про себя от злости, вскочил на ноги, все еще в состоянии эрекции, обошел вокруг стола и встал между столом и Синтией. Она опустила ноги на пол, чтобы он мог подойти к телефону, а потом снова положила их на столешницу, по обе стороны от бедер Римо.

Римо взял трубку, прижал ее к уху плечом, слегка приподнял колени Синтии, запрокинул кресло и не слеша склонился над ней.

– Слушай, Барри! – раздался из трубки голос. – Мы знаем, чем вы занимаетесь.

Римо находился внутри и медленно двигался вперед и назад.

– Ставлю пять долларов, что не знаете, – ответил он голосу в трубке.

– Да? – спросил Джонни Утенок.

– Да, – ответил Римо.

– Да? Но мы все о тебе знаем, только не знаем, с кем ты сейчас работаешь.

– А вы не поверите, если я скажу, – произнес Римо, прибавляя усердия. – И никогда не поверите. – Он наклонился вперед и начал ласкать грудь Синтии.

– Правда? У нас тут ваш китаец… Что вы думаете по этому поводу?

– Скажите, чтобы он угостил вас котлетами по-суэцки. У него это классно выходит, но берегитесь соевого соуса. Он слишком много его кладет… слитком много… Слишком… – И Римо поставил страстную точку.

– Эй, Барри. Что там с тобой? – поинтересовался Джонни Утенок.

– Все великолепно, – ответил Римо, прижавшись к Синтии Хансен.

– Если хочешь увидеть старика, лучше признавайся.

– А что я должен вам сказать?

– Некто назовет тебе пароль. «Бабочки». Этому человеку ты сообщишь все, что знаешь. Что делаешь здесь, кто тебя послал сюда и все остальное. Иначе тебе никогда не видать своего деда.

Римо встал и сел голым задом на покрывающее стол стекло.

– Слушай, приятель. Откуда мне знать, что он правда у вас?

– У нас, у нас. Мы не любим шутить.

– Я хочу поговорить с ним, – сказал Римо. – Откуда я знаю, что вы его уже не убили?

Помолчав с минуту, Джонни Утенок произнес:

– О'кей. Вот он. Но без шуток. – Потом крикнул в сторону:

– Эй, дед! Хозяин хочет поболтать с тобой!

Голос с акцентом в самом деле принадлежал Чиуну.

Глядя на все еще горевшую желанием Синтию, Римо оказался перед нелегким выбором.

– Слушай, Чиун. Они в морозильник поместятся? Черт! О'кей, положи их в ванную. Обложи льдом или еще чем-нибудь.

Джонни Утенок взял трубку: