Украденная невеста

У мордастого не было пистолета, но в чехле на поясе висел финский нож с широким лезвием. И этот клинок он, хищно улыбаясь, направил на Павла. Он ясно давал понять, что собирается его убить.

Удар не заставил себя ждать. Не останавливаясь, Павел жестко перехватил руку и, ударив ребром ладони по внешней стороне локтевого сгиба, придал ножу свойство бумеранга. Все произошло так быстро, что мордастый не успел понять, как это нож вдруг оказался у него в горле. Зато Павел все понимал, хотя думал и действовал как робот, на автопилоте. Бандиты сами своим скотством превратили его в машину смерти – быструю, мощную и совершенно бездушную.

Рябой ударил его ногой, метил в бок, под печень. Павел даже не стал блокировать противника. Он шел напролом, как танк, пропущенный удар его даже не пошатнул. И боли он не почувствовал. Зато в точке неустойчивого равновесия оказался Рябой, Павел всего лишь толкнул его, и он спиной прижался к опорному столбу навеса.

Павел большими пальцами обеих рук надавил на кадык. С силой надавил, резко, ломая и вдавливая хрящи. Не было у него времени на удушающие приемы, которые могли вывести противника из игры, не убивая.

На землю Рябой опускался с распахнутыми от удивления глазами.

– Ты не в раю был, ты был в аду, – не глядя на него, механически проговорил Павел.

В дом он заходил, вынимая из кобуры пистолет. Вряд ли бандитов было более четырех человек. Если так, то их осталось совсем немного. И они уже в ловушке, им никуда не деться – можно стрелять.

Зоя лежала на диване, связанная по рукам. Подол платья задран, ноги обнажены. Один ублюдок наваливался на нее, движением тела раздвигая ноги, а другой, Каблук, сидел, развалившись в кресле, и курил, наслаждаясь мерзкими воспоминаниями. И смотрел, как уже после него насилуют Зою.

Павел отдавал себе отчет, но только в том, что потерял над собой контроль. Он и не пытался сдерживать себя. Выстрелил с ходу. Каблук успел повернуться к нему, пуля, угодив точно в сигарету, затолкала ее в рот. На стену густо брызнула гнилая бандитская кровь.

Насильник оторвался от Зои, развернулся к Павлу и стал натягивать джинсы.

– Не надо! Я даже не начинал! – одним глазом глядя на мертвого Каблука, простонал он.

Зоя в ужасе смотрела на Павла. Как будто она изменила ему, а он застал ее на месте преступления. И лихорадочно оправляла испачканное кровью платье.

В этом светлом платье она собиралась начать новую светлую жизнь, но темная вонючая мерзость втоптала ее в грязь. Разрушив и веру в Павла, и веру в человечество. Ее били, унижали, она страдала, и в душе боль, и в теле. И виноват в этом прежде всего Павел, Зоя приняла на себя его грехи перед бандитами. А ее винить не в чем, и зря она с таким ужасом смотрит на него.

– Не стреляй! – взвыл бандит.

Одной рукой он закрывался от пули, другой натягивал брюки, и то и другое у него получалось плохо.

– Да ты не дергайся, застегивайся.

Палец как будто сам по себе давил на спусковой крючок, но Павел сдерживал себя. Он все еще жаждал мести, но тронутый разум уже давал о себе знать.

– Это Каблук все, – застегиваясь, приговаривал бандит.

Зоя забилась в угол дивана, прижавшись спиной к торцевой стенке шкафа, и обнимала подушку, закрывая ей голые колени. Колготки висели на люстре, возможно, их нарочно туда забросили, хохмы для.

– А Стив нет… – бормотал браток. – Каблук его подставить хотел… А Стив Молдаванина подставил, под ментов, я знаю… И с вашим начальником он решил…

Павел пожал плечами, не мигая глядя на него. Все равно, кто кого подставил, все равно, кто кого убил.

– Я много чего знаю, – застегнув пояс на брюках, сказал бандит.

– А с Зоей что было, знаешь? – спросил Павел.

– Э-э…

– Не было ничего.

Павел снял с люстры колготки, подал их Зое.

– Не было! Не было! – с радостью согласился парень.

– Просто привезли ее сюда… Даже не прикасались.

– Да нет, конечно!

Браток смотрел на Павла как на чокнутого. Да он и сам чувствовал себя немного сумасшедшим.

– Ты же никому ничего не скажешь?

– Нет! Нет!

– Я могу тебе верить?

– Ну конечно!

– А почему я не верю? – спросил Павел, нажимая на спуск.

Громыхнуло сильно, даже браток вздрогнул, сначала от грохота и только затем от удара в грудь. А Зоя даже не моргнула. Она смотрела на Павла остановившимся взглядом, как будто не понимала, что происходит. Или понимала, но находилась при этом где-то далеко-далеко.

– Не было ничего, – сказал Павел, глянув на мертвого бандита.

Зоя хотела что-то сказать, но содрогнулась изнутри, из глаз брызнули слезы. Он подсел к ней, потянулся, собираясь обнять, но Зоя мотнула головой.

– Почему?

– Было все!

– Никто ничего не узнает.

– Ты знаешь!

– Да, мне приснилось что-то страшное.

– Приснилось?! – Зоя смотрела на него завороженно, ожидая подвоха.

– Это все было во сне.

– Нет!

– А сны забываются. И ты все забудешь.

– Нет.

– Ты хочешь это забыть.

Зоя зависла в раздумье, взгляд ее не просто застыл, он остекленел, как у покойника. Даже дыхание, казалось, остановилась. Вместе с ней ушел в себя и Павел.