Украденная невеста (ЛП)

— О бизнесе я позабочусь позже, — говорю я, и это серьезно. — Я хочу, чтобы мои дети были в безопасности. — Я делаю паузу, вспоминая кое-что еще, что, без сомнения, расположит ко мне мою жену, независимо от того, как она себя чувствует в эти дни. — Возьми с собой и Анастасию Иванову, — твердо говорю я ему. — У Алексея на нее особый зуб за то, что она проникла в мои ряды. Она в такой же опасности, как и все остальные.

Я слышу удивление в голосе Луки, когда он соглашается, и я знаю почему. Я ясно дал понять, что мне не нравится бывшая балерина, с которой подружилась моя жена, по тем же причинам. Она соблазняла моих людей, добывала информацию и шпионила за моими рядами, если бы она была мужчиной, или если бы я был полностью волен делать с ней все, что мне заблагорассудится, я мог бы приказать убить ее или продать за ее преступление. Я знаю, кем был ее отец, и я не могу не думать, что в семье Ивановых течет кровь предателя. Я ей не доверяю. Но частью сделки Луки о мире после смерти Франко Бьянки и Колина Макгрегора было то, что Анастасия не будет наказана. Он настаивал на том, что то, что она сделала, она сделала из любви к своей лучшей подруге и что он так же виноват в ее действиях, как и все остальные, поскольку держал Софию в неведении.

Вопрос был не в том, согласен я с его оценкой или нет, а в том, соглашусь ли я оставить Анастасию в покое. Я согласилась, поскольку жизнь одной маленькой балерины-предательницы не стоила крови, которая была бы пролита, если бы я продолжил сражаться с Лукой. Как только я услышал, что Франко сделал с ней, у меня стало еще меньше желания наказывать ее дальше. Его жестокость намного превзошла все, что я мог бы сделать, чтобы наказать любую женщину. Именно поэтому я ни с какой совестью не могу оставить ее на милость Алексея. Я знаю, как глубоко его негодование и ненависть к ней, и я знаю, что то, что он сделал бы с ней, если бы она попала к нему в руки, это из области ночных кошмаров.

Ничего такого, что я охотно позволил бы увидеть любой женщине, тем более подруге моей жены. Катерина никогда бы мне этого не простила. И по какой-то причине в эти дни прощение моей жены очень важно для меня. Это то, что я не могу выбросить из головы, когда заканчиваю переговоры с Лукой и вешаю трубку. Меня не должно волновать ее прощение, эмоции или желания. Она моя жена, жена по расчету, которая никогда не была предназначена для чего-то большего, чем подарить мне наследника, которого первая жена не смогла. Наследника, которого трусливая первая жена украла у меня. Но каким-то образом, за то короткое время, что мы женаты, она проникла мне под кожу. Заставила меня чувствовать то, что выходит за рамки желания, то, что, как я думал, я больше не могу чувствовать.

Мужчина, который стоял в ее комнате прошлой ночью, лихорадочно доводя себя до оргазма, глядя на ее рот, мужчина, который размазал свою сперму по ее губам, пока она спала, это не тот мужчина, которого я узнаю. Я никогда раньше не был таким человеком. Катерина превращает меня в одержимого ею. И если есть что-то, что я знаю превыше всего, так это…

Навязчивые идеи опасны.

КАТЕРИНА

У меня ограниченное количество времени на восстановление. Когда Виктор принес мне завтрак этим утром, он сообщил мне, что через два дня мы переедем в другое безопасное место. Он выглядел почти извиняющимся, когда сказал это, поставив передо мной поднос с завтраком, как будто ему было плохо. Как будто он хотел дать мне здесь больше времени, чтобы я могла исцелиться самостоятельно, не беспокоясь о том, что нужно уезжать.

Я хотела рассказать ему о странном сне, который приснился мне прошлой ночью, о том, как он зашел в мою комнату и наблюдал за мной, пока я спала, о странном соленом привкусе на моих губах этим утром, как будто то, о чем я мечтала, произошло на самом деле. Но от одной мысли о том, чтобы произнести это вслух, рассказать Виктору о том, что он делал в том сне, мои щеки вспыхнули и загорелись, и я поняла, что никак не смогу ему рассказать. Кроме того, у меня нет причин делиться этими фантазиями со своим мужем. Нашему браку никогда не суждено было стать реальным, и теперь, когда он, возможно, больше не хочет меня, такого больше никогда не будет. Вот и хорошо, говорю я себе, глядя на миску с овсянкой и маленькую тарелку с яйцами перед собой и еще один стакан молока.

— Чтобы помочь тебе восстановить силы, — твердо говорит Виктор. — Я знаю, это трудно, но тебе нужно съесть все это, Катерина. Сегодня у нас будет трудный день, но это необходимо.