Украденная невеста (ЛП)

— Полегче, — тихо говорит Виктор. — Не торопись.

— Ты сказал, что у нас мало времени. — Я прижимаю руку к боку, где чувствую, как начинает пульсировать одна из более глубоких, перевязанных ран, и пытаюсь восстановить дыхание.

— У нас не будет времени, если ты отключишься, — указывает Виктор. — У нас нет целого дня, не убивай себя, Катерина.

— Я сделаю все, что в моих силах, — бормочу я, закрывая глаза, пока не чувствую, что глубокая пульсация в боку начинает утихать, а затем я делаю короткий, неглубокий вдох, отходя от кровати.

Это занимает больше времени, чем мне бы хотелось. Когда мы, наконец, добираемся туда, я вижу Левина, стоящего на открытой площадке за кабиной, одетого в свободные брюки и обтягивающую футболку с длинными рукавами, которая демонстрирует его впечатляющие мышцы. Он сложен как борец или культурист, с широкими плечами и грудью, которые сужаются к узкой талии, и мускулистыми руками. Хотя он, достаточно красив, он не в моем вкусе, с сильной щетинистой челюстью и теми ярко-голубыми глазами, которые, кажется, есть у многих русских мужчин. Он тоже темноволос, как и Виктор, короткая стрижка. На его лице застыло суровое выражение, которое отражает выражение Виктора, и я чувствую, как меня снова пробирает дрожь беспокойства.

— Хорошо. — Я перевожу взгляд с двух мужчин. — Что происходит?

Виктор поворачивается ко мне лицом.

— Ты когда-нибудь училась какому-нибудь виду самообороны, Катерина? Или как стрелять из пистолета?

Я мгновение смотрю на него, застигнутая врасплох. Это последнее, что я ожидала от него услышать, и мне требуется мгновение, чтобы сформулировать ответ.

— Нет, — говорю я наконец. — У моего отца была охрана, так что мне это было без надобности.

Челюсть Виктора напрягается, и я сразу понимаю, как это прозвучало, как будто я виню его в неспособности защитить меня за то, что произошло. Должна ли я? На самом деле я не позволяла себе думать о том, кого или что я могла бы винить в случившемся, если вообще, в чем-либо, только о том, что это произошло, и теперь мне приходится с этим разбираться. Пережить это, перетерпеть, излечиться от этого, если смогу. Интересно, будет ли это что-то новое, что я смогу вынести или что-то, что поможет мне исцелиться?

— Мы все в опасности, — натянуто говорит Виктор. — И хотя я полностью намерен обеспечить нам надежную защиту в любое время, я хочу убедиться, что у тебя тоже есть возможность защитить себя или, по крайней мере, некоторые знания об этом. Вот чем мы займемся сегодня. Ничего особенного, поскольку ты все еще лечишься, просто основы. Достаточно, чтобы ты начала и научилась обращаться с оружием. Левин собирается помочь.

Его голос теперь тверд, грубее, чем раньше, и я знаю, что мой комментарий об отце глубоко задел его. Одну часть меня не волнует это, сколько раз он говорил вещи, которые причиняли мне боль? Но другая часть меня, маленькая часть, которая отказывается помнить, что Виктор ничего не должен для меня значить, хотела бы, чтобы я сформулировала это по-другому. Чтобы я не причинила ему такой боли.

Возможно, это все его вина, напоминаю я себе. Возможно, он сделал все это только для того, чтобы сломать меня. Я не знаю наверняка. Даже его нежная забота обо мне с момента приезда в хижину могла быть уловкой, способом заставить меня почувствовать благодарность к нему после того, как он сломил меня, усилить его хватку на мне. Это звучит параноидально даже в моей голове, но я больше не знаю, кому или чему доверять. Ничто не кажется правильным. Все, что касается моей собственной жизни, снова кажется мне странным.

И я не знаю, буду ли я когда-нибудь где-либо снова чувствовать себя как дома.

КАТЕРИНА

Виктор кивает в сторону Левина.

— Он начнет с самообороны. Я помогу тебе с частью об оружии.

У меня так и вертится на кончике языка сказать что-нибудь язвительное, и я не могу себя остановить. Я бросаю мрачный взгляд на Виктора, внезапно снова испытывая обиду из-за того, что мне вообще приходится иметь с этим дело.

— Почему Левин? Ты что, не умеешь драться?

Я вижу, как губы Левина подергиваются, от раздражения или юмора, я не уверена, но выражение лица Виктора совсем не юмористическое.

— Я часто тренировался с Левиным, — натянуто говорит Виктор. — И я… — он замолкает, выражение его лица становится жестче. — Делай, как я говорю, Катерина. Левин лучше нас двоих научит тебя этому.

Я почти начинаю спорить, но Левин уже движется ко мне, прочищая горло и устремляя на меня свой невыразительный голубой взгляд.