Украденная ночь

Простая, деревенская женщина обладала настоящим талантом сглаживать острые края. Марина поняла это, когда они вдвоем в течение нескольких месяцев ухаживали за Сарой, когда до самого последнего момента она держала на себе все хозяйство.

— Да, не беспокойся. Я сейчас вернусь. Скорее всего, это кто-то из деревни.

Открывая тяжелую деревянную дверь, Марина прекрасно знала, что обманывает себя, так как любой житель деревни стучался в другую дверь, расположенную со стороны кухни.

— Бахир, — сказала она, выходя и закрывая за собой дверь.

Предчувствие быстро переросло в страх. Один только его взгляд подсказал ей — она должна поставить как можно больше барьеров между ним и детьми. Уходя, он был похож на побежденного, на побитую собаку. Но сейчас перед ней стоял совсем другой человек, как будто даже более высокий и сильный, чем когда-либо, с холодным, непроницаемым взглядом и волевым подбородком. Он походил на воина. И казалось, настоящая битва между ними еще не началась.

У нее пересохло во рту. Бахир вернулся явно не для того, чтобы пообедать.

— Что-нибудь еще?

— Можно и так сказать, — холодно ответил он, отчего кровь в ее жилах застыла. — Я пришел за сыном.

Глава 6

Марина застыла, с трудом выдавив лишь одно слово:

— Нет!

— Видишь ли, — продолжил Бахир, — не хочу быть просто абстрактным отцом. Если ребенок мой, как ты заявляешь, то у меня есть определенные обязанности по отношению к нему. Я должен быть уверен — мой сын ни в чем не нуждается, его любят и заботятся о нем.

— У него все в порядке! — Наконец Марина, собрав все силы, смогла дать отпор: — Разве он похож на обделенного или страдающего ребенка? Что ты пытаешься доказать, Бахир? Что ты на самом деле хочешь?

— Я уже сказал. Я хочу своего сына!

Она оглянулась, в надежде, что Катриона и дети не слышат, как они ругаются.

— Незачем кричать, — предупредила она его и двинулась через террасу.

— Ты меня слышишь? — повторил он более спокойным, но не менее угрожающим тоном. — Я хочу своего сына.

— Нет. Это сумасшествие. Ты просто зол. Ты нападаешь, потому что хочешь отомстить. Твои слова нельзя воспринимать всерьез.

— Я говорю вполне серьезно. Ты должна была предполагать: узнав о существовании сына, я захочу участвовать в его воспитании!

Ее ошибка. Ни на секунду в ее мозг не закрадывалась мысль о таком повороте дела. Это было слишком фантастично, просто невозможно…

— Ты никогда не хотел детей! Я даже боялась сказать тебе о беременности. А сейчас ты хочешь принимать участие в его воспитании?

— Теперь это не важно, потому что ребенок существует. Этот ребенок здесь, и он мой!

— Но ты не можешь просто так прийти и требовать его, как будто он какая-то посылка, какая-то собственность, которую ты можешь забирать — в зависимости от того, чья сейчас очередь.

— Почему нет?

— Потому что он не посылка, чтобы передавать его из рук в руки! Он — ребенок. И я не позволю тебе забрать моего сына!

Бахир язвительно засмеялся:

— Твой сын? Коротковата у тебя память! Не так давно ты утверждала — мальчишка мой.

— Он твой сын, но ты не отец в полном смысле этого слова.

— А как можно быть отцом, даже не зная о существовании ребенка?

— Ты не хотел знать. Ты не хотел детей.

— Но мальчик здесь!

— Этого мальчика зовут Шакир!

Он хмыкнул:

— В этом мне тоже не позволили участвовать. Что еще ты решила за нашего ребенка? Может, уже выбрала школу для него? Может, подыскала для него невесту из богатой и влиятельной семьи?

— Не будь глупцом!

— Глупо спрашивать то, — сказал он, и его лицо исказилось, — что настоящий отец ребенка должен уже знать. Нужно было спросить меня, принимая такие решения.

Она покачала головой:

— Я думала, тебе это все не интересно и не важно…

— И поэтому ты даже решила не сообщать мне, что он родился!

Гордо вскинув голову, Марина ответила:

— Ты больше не хотел меня видеть! И, насколько я поняла, ни при каких обстоятельствах!

— Это, — посмотрел он на нее с осуждением, — и есть та ничтожная причина, из-за которой ты решила не сообщать мне о существовании моего сына? Поэтому ты три года скрывала его от меня? И видимо, это дает тебе право забрать его навсегда, а мне предложить только какие-то символические родительские права. — Отвернувшись от Марины, Бахир пошел вдоль балюстрады, смотря, как крутой склон уходит вниз и перетекает в долину, а за ней превращается в горы. — У тебя нет такого права! — повернувшись к ней, сказал он. — А теперь настало время отца заняться воспитанием сына. Я хочу забрать мальчика домой.

— Домой? — Она покачала головой. Когда они были вместе, то жили либо в съемных апартаментах, либо в отеле при казино. — Я не знала, что у тебя есть дом.

— Я хочу поехать в дом своего отца в Джакбаре и хочу, чтобы мальчик поехал со мной. Я покажу ему землю, где вырос его отец.

Джакбар? Марина резко выдохнула. Бахир совсем бы ее не удивил, если бы сказал — хочет поехать с ним в Монте-Карло и обучать его азартным играм. Но в Джакбаре не было ничего, кроме бесконечной пустыни…

— Ты хочешь забрать его в пустыню? Ты что, спятил? Он же еще ребенок!

— Он мой сын, и пустыня — его дом.