Украденная память

Мы переоделись и отправились в ресторан на ужин, а потом спустились в бар «Варна». На верхней палубе играл эстрадный оркестр. В баре было очень душно, все танцевали, курили, смеялись. Родители посидели немного со мной за столиком, попили сок и пошли наверх, подышать морским воздухом. Я посмотрела на часы, было десять минут двенадцатого. Детское время, подумала я и заказала себе «Маргариту». Тогда я впервые попробовала этот коктейль. У меня было пятьдесят рублей, я как раз подошла к стойке, чтобы расплатиться. Вдруг – толчок. Погас свет. Музыка смолкла. Стало жутко. Темно и тихо. – Ангелина поежилась и залпом допила «Кампари».

– А потом? – шепотом спросила Катя.

– Сначала никто ничего не понял. Все кинулись к иллюминаторам, посмотреть, что там такое случилось. Но тут зажегся свет, все расслабились. Все это длилось секунд 20–30, не больше. Я протянула купюру бармену, но он не успел ее взять. Снова – толчок, потом удар, потом – кромешная тьма. Началась паника, все ринулись наверх, люди бежали, спотыкались, падали. Толпа вынесла меня на палубу, в этот момент корабль стал крениться влево. Кто-то крикнул: «Прыгай!» – и сунул мне в руки оранжевый жилет, но я так и не надела его. Стояла, в ужасе оглядывалась, искала родителей. Но там было столько народу, море лиц! Испуганных, перекошенных. Но незнакомых. Меня толкали со всех сторон, напирали. Потом что-то громко хлюпнуло, и хлынула вода. Стало очень скользко, люди по наклонной поверхности скатывались вниз, и волны тут же их проглатывали. Я вцепилась в железный поручень, прижимая к себе спасательный жилет. Оранжевый. С тех пор ненавижу этот цвет... – Люка откинулась на спинку стула и глубоко вздохнула. – Тут корабль как-то очень быстро, почти мгновенно окунулся в воду. Я не удержалась, меня оторвало от поручня. Поволокло вниз, по пути я сильно ударилась обо что-то головой. И все...

– Господи! – пробормотала Катя, затаив дыхание. – Кошмар!

– Очнулась я в воде. Вокруг бурлило живое море, столько людей плавало рядом. Много мертвых, очень много. Отдельно руки, ноги, их порубило винтом парохода. Над нами высился черный силуэт сухогруза, который протаранил наш корабль. Он шел прямо по людям, по головам. Абсолютно темный и безмолвный, как призрак. Летучий Голландец, вестник смерти...

Я смотрела на себя словно со стороны. На свое тело. Оно барахталось в воде, то поднималось, то опускалось на волнах. Я видела себя со спины и немного справа. Слушай, я даже не знала, что я так выгляжу. Привыкла к плоскому изображению в зеркале или на фотографиях. А тут мне понадобилось несколько секунд, чтобы узнать себя. Мое тело находилось в сотне метров от меня. Безвольное, обмякшее. Потом я увидела, опять же со стороны, как кто-то схватил меня за волосы и вытащил из воды.

– Как это – со стороны? Я не понимаю. Почему со стороны? – Катя в ужасе закрыла лицо ладонями.

– Потому что я умерла, – спокойно ответила Люка и прикурила сигарету. – Я вдруг очутилась в длинном узком тоннеле, совершенно темном, лишь в самом конце маячил свет. Я быстро двигалась вперед, к этому свету. Так быстро, будто катилась с ледяной горы. В ушах звучал мерзкий звук – оглушительный скрежет. Я уже неслась на предельной скорости, как вдруг услышала: «Оставьте ее, она умерла». Так сказал мужской голос, и тут я почувствовала чудовищную боль в груди. Пришла в себя, когда из меня выплеснулся фонтан зеленой воды.

– Зеленой? Почему?

– Там все были зеленые. Живые, мертвые. Потом выяснилось, что на пароходе везли бочки с краской. От столкновения они перевернулись.

– Боже! – воскликнула потрясенная рассказом Катя. – Бедная, что же тебе пришлось перенести! Это же настоящий ад!

– Не жалей себя. Не позволяй чужому сочувствию подрывать уверенность в собственных силах. Помнишь? – Люка вскинула глаза на Катю. – Одна из заповедей счастья из дневника девочки-ангела. Я не выжила бы без этих заповедей, погибла бы тогда. Так что не надо меня жалеть.

– Прости, – смутилась Катя. – А... родители?

– Я больше их никогда не видела. Их опознали другие люди, сослуживцы отца. Ну что, понравилась тебе моя индейка? Могу дать рецепт.

Позже пили чай с шоколадными конфетами. Но Катя не чувствовала вкуса. Она задумчиво водила пальцем по краю кобальтовой чашки, украшенному золотой каемкой, как вдруг Ангелина сказала:

– Это все из-за проклятия...

– Что? – Катя дернулась, и горячая жидкость выплеснулась ей на руку. – Какого проклятия?