Украденная победа 14-го года

Если русское правительство боролось с земством запретительными мерами и всячески противодействовало их патриотическим инициативам, то германское правительство грозило ему карами. В разбрасываемых листовках над русской территорией немецкие каратели обещали «подвергнуть повешению всех представителей Всероссийского Земского Союза, ибо союз этот, по их заявлению, снабжает армию боевыми припасами»[315].

После отъезда царя в Ставку, стала стремительно возрастать роль Распутина, и он становился главным распорядителем государственных должностей в империи. Через общение со «старцем» и по его просьбе министерство императорского двора, которое в отсутствие Фредерикса возглавлял граф Бенкендорф, назначало на должности министров, руководителей департаментов и на другие высокие государственные должности людей, лично отобранных Распутиным в своей кампании, никогда не оставлявших его в одиночестве.

Распутину и кандидатам на высокие посты сановниками царского двора внушалась мысль находиться вместе в обществе и на людях, в увеселительных заведениях и ресторанах, чтобы их видели чаще и больше широкие круги петербургской общественности и интеллигенции, потому что результатом этой очередной партитуры было назначение примелькавшегося «старцу» чиновника министром, или руководителем департамента. Председатели правительства Штюрмер, министры Маклаков, Щегловитов, Хвостов, Протопопов, Добровольский и другие чиновники до своего назначения на эти высокие посты много часов отстояли в качестве «друга» и «прислуги старца» в фешенебельных салонах и ресторанах столицы, нередко завязывая с посетителями этих заведений непристойные выходки, чтобы на них больше обратили внимание и говорили в обществе. Затем следовало нужное для интересов Двора выдвижение чиновника на высокий пост министра, сделанное по просьбе «старца», и прусское окружение оказывалось непричастным к этим непристойным назначениям. Записки Распутина, с неровным, корявым и безграмотным почерком, в которых он просил и распоряжался назначением высших должностных лиц в империи, услужливо разносили по Петербургу чиновники Двора и они же готовили соответствующие рескрипты царя, утверждавшего просьбы «старца». «Табе», «Прынцу», «Штюшке», «Прошке» – значило обращение Распутина к принцу Ольденбургскому, председателю правительства Штюрмеру, министру внутренних дел Протопопову назначить того или иного его нового друга на высокую должность. В правительственных учреждениях, читая эти записки, министры и чиновники смеялись и злословили, но не перечили, зная, что за всем эти спектаклем стоит могучая рука царской администрации.

На высокие государственные посты устремились люди, которые сами нуждались в контроле со стороны власти и общества, так как они легко переступали закон и имели пороки, несовместимые с порядочностью и честью. Это стало возможным только в силу огромного влияния Распутина на императрицу Александру Федоровну, которая после отъезда царя в Ставку, по взаимной договоренности, взяла бразды правления империей в свои руки. Это была видимость ее управления, а на самом деле ею управляла немецкая партия. Не имея опыта и не зная людей, она полностью доверилась своему фавориту Распутину, который в государственных делах был такой же неуч и невежда, как и его венценосная пассия. К Распутину, завладевшему телом и духом императрицы, сразу потянулись люди его принципов и взглядов, прежде всего, князья по званию и проходимцы по призванию Мещерский, Андроников, Белосельский-Белоцерковский, темные личности из полиции Белецкий и Манусевич-Мануйлов, финансовые нувориши Манус и Рубинштейн. Все эти люди вместе и порознь протежировали у Распутина своих ставленников в верхние эшелоны власти, преследуя не государственные, а своекорыстные интересы, несовместимые с заботой о процветании империи. Князья Мещерский и Андроников были близкие к императору лица, но царь был так обособлен, что путь к нему был короче через «старца» и императрицу.

Первым министром, назначенным по рекомендации Распутина, был Саблер, из прусского окружения царя, «не то шутник, не то искатель приключений»[316]. Ему нельзя было доверять приход, а назначили обер-прокурором святого Синода и при нем «святой синод, главным образом, занимался наградными и бракоразводными процессами»[317]…