Украденная служанка

Бешено колотилось сердце, я зажмурилась от страха, сила утекала одним сплошным потоком, опустошая меня. В ушах свистел ветер, ветви деревьев ощутимо хлестнули в левое плечо, я закружилась, как теннисный мяч. Меня затошнило от боли и страха, земля резко приближалась, как в страшном сне, когда настигает зло, а ты не в силах ничего предпринять.

Удар. Хруст. Левое бедро разорвала боль, я покатилась по заснеженной поляне, пока не остановилась, погребенная под сугробом.

Я чертыхнулась, сжав зубы. Я лежала, как дохлая селедка, левая нога ужасно болела. Но еще яростней полыхало чувство злости на саму себя.

Молодец, Света, не только не сбежала, но еще и сломала ногу. Теперь прощай, свобода, от принца даже не уползти.

«Сиди тихо и делай вид, что терпишь ухаживания».

Все тело ныло, в ногу словно вонзился нож. Я проклинала собственную невезучесть. Остается надеяться на мужа. Что не поверит наветам, решит выступить против короны, выкрасть обратно свою жену. От осознания маловероятности спасения я тихонько завыла.

Послышался приближающийся бег. Принц присел рядом, стражники расположились вокруг, эмбия встала в сторонке.

— Света, зачем? — Принц расстроенно заглядывал в глаза.

Я прикусила губу до крови. Боль стала невыносимой.

Заметив поврежденную ногу, Энтони занес над нею ладони. Боль стала острее, я тонко закричала. Принц потемнел лицом, отдал распоряжение стражникам:

— Осторожно поднимите и отнесите наверх. Я сказал: осторожно!

Боль вознеслась крещендо, когда чужие руки дотронулись до поврежденного бедра. Я провалилась в благословенную тьму.

Я очнулась при свете солнца в незнакомой кровати на белоснежных мягких простынях. Уставилась на лепной потолок, затем перевела взгляд на противоположную стену, где висели охотничьи трофеи: головы оленей, бигастов, крупных зубастых хищников, не виданных на Земле. Рядом со мной на кресле дремал Энтони. Я попробовала сесть поудобней, левое бедро прострелила боль, словно от разрывной пули.

— Света, дорогая, — прошептал Энтони, присаживаясь в кресле. — Не двигайся. Ты сломала бедро, я не могу излечить его за день. Тебе нужно неделю лежать. Не бойся, я не брошу тебя.

Теперь я настоящая пленница, остается надеяться на порядочность принца. Пока он не делал попыток обидеть меня.

«И еще, — отметила я с сарказмом. — Изнасиловать он меня теперь тоже не сможет».

— Энтони, — поинтересовалась я смиренным голосом. — А как же надвигающаяся война? Разве ты не нужен сейчас брату?

— Ричард не прислушивается к моим советам, — хмыкнул Энтони. — Война — его рук дело, пусть сам и расхлебывает. Я полностью в твоем распоряжении.

Матрас с правой стороны прогнулся под тяжестью принца. Он обнял меня одной рукой, склонился так, что каштановые волосы мазнули по ключицам, остановился на расстоянии вдоха от губ.

Я была полностью в его власти. Беспомощная и обреченная. Зависимая от милости принца.

Я медленно отвернулась, посмотрела в окно, где снег укрывал шапкой лес.

Не смогла. Не хотела предать мужа.

Энтони выпрямился, задумчиво потер переносицу.

— Я позову твою подругу, — бросил он, выходя из комнаты.

Через пару минут забежала Мэй, встревоженная и взъерошенная, как пушистый воробей. Мы крепко обнялись, она поцеловала меня в щеку, и тут же стало чуточку светлей на душе.

— Мэй, скажи, может, тебе удалось передать весточку лорду Бестерну? — с надеждой спросила я, сглатывая слезы.

Подруга отрицательно покачала головой, указала пальцем на ухо и на дверь, намекая на то, что нас подслушивают.

Я понятливо прикусила губу. Подбородок дрожал, отчаяние грозилось поглотить меня.

Мэй прошептала одними губами:

«Сбежим».

Я пожала ее ладонь и благодарно повторила, не произнося ни звука:

«Сбежим».

Энтони вошел с серебряным подносом, на котором дымился чайник. Лежали на тарелке золотистые хлебцы, кусочек масла таял на стопке воздушных оладий. Алело ягодное варенье в вазочке.

Принц попросил Мэй выйти, затем покормил меня своими руками, промокая губы салфеткой.

— Я не чудовище, Света. Вся моя вина в том, что я не готов признать свое поражение.

— Почему я, Энтони? В твоем распоряжении множество благородных леди, мечтающих о благосклонности принца.

Энтони хмыкнул, отставил тарелку обратно на поднос и посмотрел на меня долгим изучающим взглядом.

— Поначалу я думал, ты ведьма. С особой магией, ведомой пришелицам из вашего мира, сводящей мужчин с ума. Я хотел избавиться от наваждения, прервать связь со служанкой, но, даже принадлежа другому, ты не покинула моего сердца. И я понял, что ошибся. Отказался от единственной женщины, делавшей меня счастливым.

«Энтони, — мысленно заметила я, — а о моем счастье ты подумал?»

День за днем тянулось мое вынужденное заточение. Кость срасталась болезненно, я много спала, чтобы набраться сил.

Мне попался благородный похититель. Энтони искренне считал себя правым, а мне хотелось в сердцах бросить, что в моем мире удерживание человека против воли — статья Уголовного кодекса. Я все еще не могла понять, сколько принц намерен держать меня в заточении и как поступит, когда поймет, что старания заполучить меня напрасны.