Украденная святыня

Усадьбу знахарки окружал новенький забор из гладко выструганных жердей. Дом ей отремонтировали в прошлом году, и теперь металлическая крыша горделиво посверкивала в лучах рассветного солнца. Татьяна слыла знатной целительницей. Лечила не только деревенских баб и мужиков, но и людей из отдалённых мест. Наезжали даже министры. Клиентов знахарке отправляла её двоюродная сестра из райцентра, весёлая, оборотистая бабка, к которой охотник привозил Дашу на постой.

– Ты, подруга, гляжу, помещицей стала, – отворив дверь, пробурчал он. Разглядел у окна чужого человека, смутился. – Я подожду на воздухе.

Скоро с крыльца легко сбежал коренастый бритый мужчина. Скользнув по охотнику белесыми навыкате глазами, направился к сараю. Следом вышла баба Таня.

– Доброго здоровья и тебе, Петруша, – она цепко оглядела его с ног до головы. – Пошли в дом-то.

– Я на минутку, Татьяна. Да и гость, вижу, у тебя.

– Василий? Это постоялец мой. Недавно поселился. Врачи лесной воздух посоветовали. А мне что, приняла его. Вон в сараюшке, на сеновале устроился. Изгородь поставил новую.

Пётр Матвеевич покосился на сарай. У бревенчатой стены стоял мотоцикл.

– Дома Дарья твоя?

– Опять в бегах где-то, – махнула знахарка рукой. – Вчера убежала. Сидела, сидела, потом побледнела вся, затряслась. Ой, бабушка, говорит, беда с ним. Схватила свой мешочек и умчалась. Может, с медвежонком что случилось. Она ведь тут брошенного зверька приручила.

– С медвежонком, говоришь… – похолодел охотник. – Ладно. Как вернётся, пусть ко мне забежит. Пойду я, бабка.

– Погоди, Пётр, –  вгляделась в него знахарка. – Да ты побелел весь. Неужели с Антошей что?

– Ушёл вчера и не вернулся, – опустил голову он.

– Да ты что! Куда ушёл-то?

– В ущелье, к могилке заклятой. Это я, дурень, отпустил его. У меня Чара-то завыла вечером, я и побежал. Только следы и видел. Думал, может, с Дарьей где, вроде и её след там был. Ах, дурень, дурень!

– Ты погоди, Пётр, не казнись. Я прямо сейчас и посмотрю, где он.

Появившиеся невесть откуда карты стремительно запорхали в её руках.

– Живой твой Антоша, под крышей где-то. А рядом девушка молодая. Уж не Дашенька ли с ним? – нараспев произнесла она, подошла, прикоснулась ладонью к его подёргивающей щеке. – Прикипел, видать, ты к парню.

Пётр Матвеевич махнул рукой, протянул кувшин и зашагал в лес. Остановившись за огромной засохшей берёзой, стал наблюдать за сараем. Долго не сидел: лупоглазый с одеждой в руках вышел наружу и направился к тропе. Проводив чужака взглядом, охотник прокрался к сараю.

На чердаке увидел раскладушку, под ней – вещевой мешок. За стропилами нашёл коробку с патронами и целлофановый пакет с тремя удостоверениями на одну фамилию – Рязанова Василия Ильича. В одном документе его обладатель был сотрудником археологического института, в другом майором милиции, в третьем – инженером леспромхоза.

Спустившись, охотник подошёл к мотоциклу. Отпечатки сапог были похожи на те, которые он обнаружил у кургана.  Задумчиво почесав бороду, он направился к дому.

– Что, Пётр? – Знахарка тревожно смотрела на него.

– Чуть не забыл ведь. В деревню мы собрались. Тебе что привезти?

– Ничего не надо. Мне Василий недавно продукты привёз. Медку у Николая захвати только.

– Ладно… Ты вот что, Татьяна, гость твой непростой человек. То ли милиционер, то ли учёный какой-то. А может, и другое обличье имеет. Ты приглядись к нему. Если что не так, отправляй ко мне Дарью.

– Хорошо, Пётр, хорошо, – отозвалась знахарка. – Ты себя береги. Вернётся твой парень, не переживай.

– Спасибо тебе.

Он неловко ткнулся бородой в её пахнущую цветами морщинистую руку и быстрым шагом направился к лесу.

Глава 12

Взбегу на холм, и упаду в траву.

И древностью повеет вдруг из дола!

И вдруг картины грозного раздора

Я в этот миг увижу наяву.

(Н. М. Рубцов).

Открыв глаза, Антон увидел небольшое тёмное помещение. На стене белело мутное пятно, пахло травами. Он с удовольствием потянулся необыкновенно лёгким телом, привстал и услышал быстрый шёпот: «Подожди, подожди…». Тоненькая ручка настойчиво притянула его назад. В полутьме замерцали огромные синие глаза.

– О, Даша, – выдохнул он. – Где я?

– У дедушки Фрола, – шепнула девочка, зажигая свечу. – Ты надышался отравой, а мы принесли тебя сюда.

Антон огляделся. Лежал он в небольшой бревенчатой комнатке, с маленьким оконцем, прикрытым узорчатой серой занавеской. Справа выступал угол печи. У кроватки стояла широкая лавка, больше похожая на низкий стол, заставленная сосудами, керамическими чашками и туесками. На стене висело ожерелье из бледно-зелёных травяных пучков. «Как в сказке, – подумал он. – Там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит».

– А дедушка, он что, и вправду людей топит?

Но Даша, казалось, не слышала. Сидела на краю лавки, что-то размешивала в чашечках, беззвучно пошевеливая пухлыми губками. Её освещённое свечой лицо казалось иконописным. Ощущение образа было настолько велико, что Антон невольно пробормотал: «Душе настало пробужденье, и вот опять явилась ты, как мимолётное виденье, как гений чистой красоты».

Девочка встрепенулась:

– Ещё!