Украденная жизнь

В четвертом вагоне пустое купе нашлось почти в самом конце. Я в очередной раз порадовался, что не везу с собой тяжеленный сундук. Но радость моя была недолгой. Цыганский табор, похоже, тоже грузился в этот вагон. Рыжие близнецы меня ощутимо приложили углом одного из своих сундуков и протоптались по ногам, залезая в вагон следом за мной. Я зашипел от боли и еле успел увернуться, а то бы меня просто придавило их деревянным гробом. Они вообще меня не заметили, громогласно обсуждая какого-то своего приятеля и радуясь, что тот везет в школу паука - «вот развлекуха будет». А когда меня, наконец, заметили, они и не вздумали извиняться. Начали кривляться и сюсюкать на два голоса: «Ой, маленького чуть не задавили. Первачок сейчас побежит жаловаться мамочке. Ой, только не плачь маленький, конфетку дадим! Не хочешь конфетку? Ну и не надо, у нас ее все равно нет! Ха-ха-ха!» Уроды! Я обложил их практически так, как дядя Вернон обложил мистера Коули в начале знакомства. Только я не орал, а цедил сквозь зубы преисполненный ненависти и отвращения. Они зависли с одинаково тупыми мордами. Воспользовавшись моментом, я протиснулся из тамбура и ретировался в облюбованное мной купе. Занял оборону, ну ничего, пусть только сунутся! Я им устрою!

Но ко мне не сунулись, точнее уроды оказались наблюдательными, во время моего монолога они заметили мой знаменитый шрам. Это просто визитная карточка какая-то! И представляться не надо, просто вовремя челкой шрам не прикрыть - и все меня узнают. О, как мою «метку» разрекламировали по всему Магическому Миру! Хотел бы я знать кто. Хотя я догадываюсь об этой сомнительной личности. Это тот же, чьими стараниями меня навязали моим родственникам, и кто «заморозил» завещание родителей, а теперь принудил меня отправиться в Хогвартс. Ненавижу!

Тем временем под окнами моего купе разыгрывалась сцена как из тех сериалов, что обожает тетя Петуния. Дружная семейка прощается с доброй матушкой. Рыжая тетка почти натурально пустила слезу, давая напутствие детям. Близнецы проговорились, что узнали во мне Гарри Поттера. Ах, какая сенсация! Мелкая тут же захотела на меня посмотреть, мать ее одернула, назвав меня «бедным мальчиком», и негоже на меня пялиться как в зоопарке. Запретила близнецам расспрашивать меня о «той ночи» и про «Сами-Знаете-Кого». Такая забота обо мне, несчастном, такие дифирамбы и жалость! Просто квинтэссенция заботы и доброты. И это все о совершенно незнакомом ей ребенке. Сериалы тети Петунии отдавали такой же искусственностью.

Наконец они распрощались, и поезд тронулся, оставляя перрон позади. Но побыть в одиночестве мне не дали. Явно смущаясь, ко мне в купе заглянул рыжий цыган, самый младший из всего выводка. Дескать, у меня свободно, а в других купе вообще сесть негде. Врет, конечно, совсем пустых купе может и нет, но мест более чем достаточно. И явился он без своего багажа, значит где-то все же пристроился. Решил поглазеть на меня, любопытство пересилило напутствия мамаши. Хоть под окном она могла сказать одно, а в действительности поручила сынишке другое. Он тоже, вроде, первоклашка, как и я.

С другой стороны мне его было даже жаль, с такой мамашей и уродами - близнецами в виде старших братьев. Да и выглядел он самым неухоженным из всего выводка. Рыжий демонстративно смотрел в окно, но украдкой, все же, бросал на меня взгляды. Надолго его молчания не хватило. Его просто распирало от желания задать вопрос действительно ли я Гарри Поттер. Я подтвердил. Мне было интересно, что же последует дальше. Следующий вопрос про мой шрам, при этом недвусмысленно тыкнул пальцем в сторону моей челки. Кажется, все показное смущение осталось позади. Какая актерская семейка! Я просиял улыбкой и поинтересовался, а что ему еще показать? Рыжий завис, затем все же вспомнил, что надо смутиться и начал что-то бормотать про то, что он обо мне с детства слышал. Про меня, вообще, весь Магический Мир слышал. А то, что я буду учиться в Хогвартсе вместе с ним это круто, ведь я же знаменитость! Всем интересно узнать, и не только ему, что я помню про ту ночь на Хэллоуин, когда исчез Тот-Кого-Нельзя-Называть. А я что-то помню? Нет? Что совсем ничего-ничего? Жаль! Как это, «не жаль»? Почему? Это же круто!

«Помнить то, как маньяк убивает твоих родителей, а затем пытается убить тебя, крутизна еще та!»

Он снова зависает, но постепенно до него доходит, что он, что-то не то ляпнул. Как багровеет Рыжий и как отворачивается к окну и, наконец, замолкает, просто восхитительно. Вот только его румянец вовсе не смущение, а злость, на то, что я его осадил, наплевал на все его комплименты. Говорить было не о чем. А Рыжий или извиняться не умел или не хотел. Наконец он увидел газету, что я приобрел в киоске, пока дожидался прохода рыжего семейства через барьер.