Украденное Открытие

И не только страховка. Что-то должно было быть придумано для дотошных или просто интересующихся, для научной и околонаучной общественности. И это что-то непременно должно быть слегка припрятано, по нескольким соображениям. Во-первых, для того, чтобы не напоминать об Открытии широкой публике, не пропагандировать, не навязывать интерес тем, кто не интересуется. Можно сказать, чтобы не расширять таким образом базу экстремистов: ведь среди осведомленных всегда будет некоторое количество сомневающихся. А в данном случае причин для сомнений очень много: ведь что-то же было? – и напомнить об этом становится чем далее, тем более невозможно, во всяком случае, без подстановки какого-нибудь сенсационного применения Открытия, чтобы шум, очень вероятный по причине двадцатилетнего молчания (кивка на те же самые журналы может не хватить) не оказался подозрительным и неуправляемым – дескать, нам было не до разговоров. Значит, эту, отвлекающую от истинной возможности применения, но в ядре своем стоящую, сенсацию придется выдумывать, причем выдумывать правдоподобно, талантливо – что, насколько я могу судить, намного превышает их возможности. Интересно, что применение Открытия в сотовой связи я нашел после того, как написал это. А эти ребята очень хорошо усвоили, что молчать гораздо лучше и безопаснее, чем придумывать ложь, и что первое нужно предпочитать во всех случаях, когда можно обойтись без второго.

Общение с Консультантом дало мне не так много в техническом, как в психологическом смысле. Оказалось, что лапша для ученых хотя и отличается от нашей, но вешается на уши так же просто. К тому же специальную лапшу готовят только для специалистов. Оказалось, что ученые живут в той же матрице, именно живут, даже готовы защищать свое жилище, так же как и члены мафии, гребущие под себя деньги, которых все равно не смогут потратить. Так же как и рядовой обыватель, который считает, что честно зарабатывает на жизнь, является полезным членом общества, требует к себе уважения, и, глядя в телевизор, считает, что имеет представление о том, что происходит, «в курсе мировых проблем».

Зато я теперь знаю, что это за вторая линия обороны. Отмазка так себе. Грубо, но надежно. Из оставшегося одного процента она отсеет еще процентов 99. Как мы видели на примере бензина, люди очень легко удовлетворяются самыми простыми объяснениями, и не задают много вопросов, даже когда их заставляют раскошеливаться. Даже не знаю, 99% не слишком ли оптимистическая цифра? Но даже если так, то остается всего лишь один из десяти тысяч, которому не отшибло память молчанием и которого не удастся обмануть. А из этих десятитысячников много ли таких, кого вообще интересует физика? Теперь учтите еще и то что, если тогда ребенку было надцать лет и он, конечно, не мог и не должен быть запомнить это событие в области физики (таким оно тогда воспринималось), то теперь ему плюс 15 или даже больше. А бумага тех журналов когда-нибудь истлеет, пойдет на обертки. В общем, теперь время работает уже на них, они переломили ситуацию.

Во-вторых, glasnost тут означала бы индульгенцию даже для тех, кто правильно понимает запрет и полную возможность для них косить под дурака. Не говоря уж о новом поколении самоделкиных, которые в своих гаражах, при доступности технологии, свели бы на нет все титанические усилия. Вообще надо не забывать их главное желание – чтобы никакого открытия не было, и то, что они добиваются – это чтобы все о нем забыли. Совсем забыли. Меньше 100% их никогда не устроит.

Третье – безошибочный расчет на психологию любопытных. Приложив усилия в приобретении научных знаний по какой-либо проблеме, человек приобретает права собственности на эти знания. Но ни один человек не заинтересован в обесценивании своей собственности. Поэтому и защита знаний, полученных с трудом, и отстаивание их ценности, то есть истинности, становится личным делом их обладателя. Получается, что и я, случайно заинтересовавшись темой и не без усилий найдя и прочитав что-нибудь, если бы решился искать, должен был всему поверить, ради одного удовольствия сопричастности и, надув щеки, что в курсе, говорить собеседнику, если таковой найдется: «Понимаете… Это очень сложная научная проблема».