Украденное Открытие

Психологический эффект это имеет очень тяжелый. Во-первых, из-за сокращения финансирования «опасных» направлений, а, во-вторых, из-за того, что работа почти во всех разрешенных направлениях превратилась в имитацию, в неинтересную игру, вроде как посадить подростка играть в кубики. Можно ли ожидать энтузиазма от авиаконструктора, если заставить его кроить воздушные шары? Кто будет всерьез запускать «Шаттлы»? Они устроили полный застой, даже в биотехнологиях. Открытие показало им, что наука вообще подошла к черте, когда она стала для их власти не нужна, опасна, недопустима, когда она перестает служить только манипуляциям и сама может выйти из-под манипуляций, может поставлять не только зрелища, но и хлеб, настоящий хлеб, за который им не будут кланяться, достаточно для всех.

Кто бы ты ни был, какой бы специфической не была твоя тема, общая атмосфера все равно будет действовать – ведь все понимают, в чем дело, и почему прикладные результаты Открытия, которым все-таки дают побаловаться узкому кругу специалистов, становятся все менее впечатляющими. Задача перед «учеными» ясна и находится в общем курсе противодействия главной опасности, а именно: сделать то, что уже было простым и дешевым, сложным и дорогим. А если не понимают, то и это не лучше. Разве образ ученого-естественника не был всегда аналогом рассеянного, вне своей области не приспособленного к жизни чудака, считающего, что человеческие отношения должны строиться разумно и логично по принципам науки? Но даже среди таковых, близких по теме исследований, доминирует чувство «не знаю, что и думать».

Если государства создают космические и атомные программы, финансируют огромные энергетические и иные строительные проекты, в том числе довольно причудливые, то почему же именно здесь, где все так просто и очевидно выгодно, проявляется вдруг косность мышления? Неужели они так Этого боятся? Последняя мысль им действительно внушается – что общество психологически не готово к Этим технологиям.

Особенность ситуации состоит в том, что системе приходится активно давить всякие поползновения. Держать тараканов в коробке – хлопотное дело. Почему ведь дошло до таких крутых мер? Почему абсолютный молчок уже 15 лет, а не обычный метод прятать лист в лесу? То есть метод «мели, Емеля»: теперь можно напечатать в газете «Я убил гражданина такого-то при таких-то обстоятельствах» – и никто за тобой не придет. А вот напечатать «украли Открытие такое-то» нельзя – то есть им допустить нельзя. Потому что, повторяю, было уже поздно – сенсация была подана как серьезный научный факт. Тараканы успели наследить, да так, что всех следов не уберешь. Поэтому и ни единого напоминания об Открытии – даже в шутку, даже в кинофантастике, даже в интервью, даже в воспоминаниях, даже в «Очевидном-невероятном» – нигде, ни слова нельзя допустить. Я две программы Капицы нарочно смотрел в недоумении, о чем же теперь ее можно снимать? В одной он все время проговорил с казахским поэтом Олжасом Сулейменовым о том, как все народы должны взаимно уважать друг друга, а всю вторую обсуждал результаты переписи населения. О, сколько нам открытий чудных!…

Как, значит, они боятся этого открытия – рог изобилия на них пушечным жерлом смотрит. И как понимают ненадежность своей вынужденной тактики. Кому надо – постоянно дают сигналы, и все время проверяют прочность. И этим, между прочим, надо пользоваться, давать обратные сигналы. Для того, например, чтобы снять «проблему» энергозависимости Украины от России, не надо ничего «диверсифицировать» или тратить хоть копейку на новые трубопроводы или технологии. А достаточно премьер-министру Украины где-нибудь на пресс- конференции как-нибудь между прочим упомянуть о необходимости развивать технологии Открытия – и вопрос о поставках и ценах будет решен в тот же день.

То, как всемирный шум сменился гробовым молчанием, можно было бы счесть ошибкой, по яркости контраста. Хотя и не может быть контраста между чем-то и ничем. Ведь забыли-таки, забыли, словно ничего и не было!

Но если они заделали абсолютно все щели, что было понятно по причине испуга, то должны же они были с тех пор придумать какой-нибудь предохранительный клапан. Интересно, какой? И все-таки не до конца ясно, чем они отвели глаза ученым. Притом, что выполоть информационное поле от опасных словосочетаний в наш электронный век не проблема. Зато совершенно понятно, почему так быстро договорились «китайцы, малайцы и разные прочие шведы» (особенно последние, конечно). Все-таки очень быстро, к сожалению. Если нельзя сказать, что эта парадоксальная ситуация, когда не тайное становится явным, а явное делают тайным, вовсе не случалась в истории, то в таких масштабах, конечно, впервые. А большинство наивных людей такого вообще не представляют. Но психологическая необходимость того, что какое-то научное оправдание должно быть выдумано для подстраховки, чтобы если что – но только если что – эта необходимость кажется совершенно определенной.