Украденное счастье

— Есть дочка, но он еще об этом не знает.

— Как так — не знает? Разве можно не знать, что у тебя есть дети?

— Ну, ему просто еще не успели сообщить, что у него родилась дочка. Это случилось без него, пока он был в дороге.

— Но ведь ему скажут, правда?

— Обязательно.

— И что тогда будет?

— Тогда он сразу развернет свой поезд и поедет к ней. И они всегда-всегда будут вместе.

— Как мы с тобой, да? — спрашивала девочка, повиснув у отца на шее и покрывая поцелуями.

— Да, именно так! — отвечал ей Анрэ. В такие минуты он бывал по-настоящему счастлив.

Остальные члены семьи занимали намного меньше места в жизни Анжелы. Старушки-феи тихо и как-то незаметно умерли одна за другой, но девочка была еще слишком мала, чтобы прочувствовать и осознать весь драматизм неизбежного события, именуемого коротким и емким словом «смерть». Что же касается матери, то Анжела, безусловно, ее любила, но не тянулась к ней так, как к отцу, за которым всюду следовала хвостом и повторяла, словно обезьянка, его слова, движения, интонации.

— Анжела, солнышко, ну зачем ты так сидишь, нога на ногу? — спрашивала иногда Софи. — Это же некрасиво.

— А папа всегда так сидит.

— Ну, так то папа, он мужчина. А ты девочка. Девочки должны вести себя совершенно по-другому.

С последним аргументом Анжела, как правило, соглашалась. Быть девочкой, маленькой женщиной, принцессой, как ее называл отец, ей очень нравилось. Как это здорово — наряжаться, носить красивые прически… И чтобы папа обязательно сказал: «Какая у меня прелестная дочурка!» С ранних лет Анжела была очень привередлива в выборе одежды, обуви, заколок для волос и всего прочего. И именно на этой почве у родителей случился конфликт, свидетелем которого она однажды стала.

Перед приездом отца с работы шестилетнюю Анжелу, как обычно, умыли и переодели. Но вместо красного платья, которое ей хотелось надеть, няня облачила девочку в синее.

— Хочу красное! — закапризничала Анжела.

— Красное в стирке, — ответила мать.

— А я его хочу, хочу!

— Я ж тебе говорю — красное платье грязное. Не хочешь синее — давай наденем любое другое, у тебя их полный шкаф. Хочешь розовое с зайцем? Или свой любимый матросский костюмчик?

— Нет, я хочу красное, красное! А-а-а! — Девочка подняла рев.

— Анжела, успокойся, пожалуйста! Как тебе не стыдно! — увещевали мать и няня.

К приезду отца Анжела кое-как успокоилась, но Анрэ, который, по обыкновению, сразу же подошел к дочурке и взял ее на руки, заметил, что у девочки красные глаза и распухший нос.

— Что случилось? Почему мой ангелочек плакал? — спросил он.

Анжела, которой уже было совестно за то, что она так плохо себя вела, надулась и промолчала. Софи махнула рукой.

— Ничего особенного, так, покапризничала немного.

— Из-за чего? Что ее расстроило? — допытывался отец.

— Да глупости, я ж тебе говорю. Захотела надеть красное платье, а оно в стирке.

— И ты допустила, чтобы ребенок расстраивался и плакал из-за какой-то тряпки?

— Ну а что я могла сделать? Платья-то нет, оно будет готово только завтра.

— Как — что? Если девочка захотела красное платье, надо было тотчас же поехать в магазин и купить ей платье, пять, десять платьев! Но не доводить ребенка до слез! Бедняжка моя. — Анрэ нежно прижал к себе дочку.

— Слушай, ты в своем уме? — ахнула Софи. — Что ты такое говоришь! Нельзя же потакать всем ее капризам! Сегодня она хочет платье, а завтра… И вообще, ты недозволительно балуешь ее!

— А ты не учи меня! Я сам знаю, как мне воспитывать мою дочь! — Анрэ повысил голос.

— Твою дочь? — возмутилась Софи. — Ну, знаешь!.. В конце-то концов, Анжела не только твоя, она и моя дочь. Кто ее родил — я или ты?

— Это ничего не значит. — Анрэ и не заметил, как девочка осторожно выскользнула из его рук.

— Скажите на милость! — от негодования у Софи все лицо покрылось красными пятнами.

— Воспитанием Анжелы занимаюсь я! — Анрэ что есть силы ударил ладонью по столу, и часы, стоявшие на нем, подскочили.

— А я, по-твоему, что делаю? — насмешливо спросила она.

Анрэ зло потирал ушибленную ладонь:

— Ты… Ты только мешаешь мне!

— Я тебе мешаю?! — Она даже задохнулась в гневе.

— Да-да, мешаешь! Без тебя нам с Анжелой было бы лучше!

— Анрэ! Опомнись! Что ты говоришь! Мне, своей жене! Анрэ!.. Я же люблю тебя…

Софи расплакалась. Анжела, которая так и оставалась в комнате, с ужасом глядела на обоих. Она и раньше догадывалась, что у папы и мамы не все ладится, но еще ни разу не присутствовала при такой бурной сцене между родителями. Только сейчас она поняла, нет, скорее почувствовала всю глубину разделяющей их пропасти. И теперь она кинулась к матери, рыдая и лепеча:

— Мамочка! Папочка! Не надо! Пожалуйста! Услышав ее голос, взрослые точно опомнились. Отец потянулся было к ней, но девочка не желала выпускать мать из объятий, буквально вцепилась в нее и повторяла, всхлипывая:

— Мамочка, не плачь, не плачь! Я буду хорошо себя вести! Я больше никогда не попрошу никаких платьев! Я вообще больше никогда ничего не попрошу, только не ссорьтесь, пожалуйста!.. Мама! Папа! Мама!.. Папа!.. Мапа!