Украденные мощи

Где-то через полторы недели меня вызвал отец Дионисий в свою рабочую келью, напоминающую больше кабинет директора гостиницы, и, кивнув на сидящего в кресле человека, сказал мне:

— Александр, вы присаживайтесь, этот господин частый гость у нас и наш благодетель, он хороший христианин и хочет с вами поговорить. Не беспокойтесь ни о чем.

Иерей вышел, оставив меня обливаться холодным потом. Я пожал протянутую мне руку и с предельным вниманием приготовился слушать. Тем временем представленный священником благодетель начал говорить:

— Александр, я знаю твою историю, не бойся, не от отца Дионисия — батюшка не скажет ничего и никому. Дела твои, прямо скажу, плохи, — этот человек, по внешнему виду, был криминальным авторитетом. Как ни скрывай свою сущность, она все равно себя проявит в ряде нюансов, которые внимательный парняга сразу же подмечает. — Меня уже предупредили, что мне нужно сделать, если вдруг встречу тебя, — он сделал рукой недвусмысленный жест, будто стреляет из пистолета. — Но все же я, как и отец Дионисий, решил тебе помочь — думаю, Матерь Божия не просто так привела тебя на Афон. Хоть я далеко и не самый праведный, но все-таки христианин, — незнакомый господин тяжело вздохнул и с еле заметным презрением продолжил: — Меня зовут Алексей Каштунис, я еще известен в некоторых кругах как Каштан. Слышал, может?

—Да, немного, — глядя на коротко остриженную голову и волевое лицо влиятельного понтийца, я пытался оценить ситуацию.

—Отлично. Значит, ты уже все понял. Хочу предупредить, что с Афона тебе нужно как можно скорее бежать — у полицейского в Дафни есть твое фото. Они уже знают, что ты сменил имидж, — Каштан взглядом указал на подрясник. — Вот тебе несколько тысяч от меня и кое-какие адреса, беги прямо сегодня в Афины, затеряйся в каком-нибудь из монастырей. Но скажу тебе честно — шансов выжить у тебя немного, охота на тебя идет реальная.

Взяв протянутый конверт, я благодарно склонил голову:

—Спасибо, Каштан!

—Бог в помощь, Александр. И запомни: ты меня не видел и этого разговора не было.

—Само собой.

—Все, бывай, — Каштан попрощался и вышел из кельи, показывая всем видом, что он меня знать не знает.

… Через два часа я, гладко выбритый и в мирской одежде, плыл на пароме в Уранополи. Море было серым и неспокойным, наступал уже сезон дождей, и стало попрохладней. Я решил немного почитать и открыл Евангелие, в глаза бросилась фраза Господа: «Взявший меч от меча и погибнет». Меня нельзя назвать суеверным, верящим в приметы и знаки человеком, но эта фраза поразила меня до глубины души.

— Взявший меч от меча и погибнет!

Совесть уже не мучила меня, как прежде, но заставляла желать искупления. Пошел мелкий дождь, и я закрыл глаза. Память снова открыла свои разноцветные альбомы. Что ж, Афон вписал в них еще одну, может быть, последнюю, страничку. Когда-то, в детстве, я мечтал стать космонавтом, теперь же я больше всего на свете хотел стать монахом.

Но, видно, не судьба.

Последняя молитва старца Иосифа

Красное солнце погружалось в тихую морскую пучину. Море отдыхало — шторма здесь не было давно. Мягкий свет золотил водоросли, скалы, верхушки деревьев и древние камни монастырских построек Афон врезал

ся в небо, словно купол Святой Софии, так же, как и во времена величия Византии, служа Творцу живым непоколебимым храмом.

Вечер, готовящий живое ко сну, сталкивался вдруг с насыщенным бытием тысячи душ, проводящих ночи в молитвенных бдениях. Они, эти странные люди в черных одеждах, были как бы нарушителями естественного закона ради закона преестественного, став аномалией и вызовом остальному человечеству, непримиримо разделенному в своем отношении к монашеству. Для одних оно было миром понявших истинный смысл жизни мудрецов, для других — лишь собранием безумцев и человеконенавистников. Вечер никогда не припоминал человеческих мнений, но для него особое великолепие Афона было очевидно, и он сам был лишь частью его земной красоты. Может, в этой проявленной очевидности и есть истина, которая никогда не боится, что ее поглотит мрак, которая всегда и при всех обстоятельствах являет себя несовершенному миру?

Как существует уже тысячу лет эта небольшая цивилизация, понять постороннему очень трудно. Что питает ее, чем она живет? Этого нельзя передать, это можно только познать на опыте, ощутить, почувствовать.

Мир тебе, Афон. Твои чертоги освещаются светом вечности…