Украденные прикосновения

"Что случилось с твоей ногой?" — спрашивает она, прежде чем откусить кусочек мяса.

"Огнестрельное ранение. Транстибиальная ампутация".

Она поднимает голову и смотрит на повязку, виднеющуюся под манжетой рукава моей футболки. "Похоже, людям нравится в тебя стрелять".

"Такое случается".

"Сколько раз?"

"В меня стреляли?" Я потянулся за своим стаканом воды. "Я перестал считать. Но если ты имеешь в виду, сколько раз в меня попадали — восемь. Вообще-то, девять, если считать тот прошлый, но это было просто ранение".

Глаза Милен выпучились. "Ни хрена себе. Ты пытаешься побить мировой рекорд Гиннеса или что-то в этом роде?".

Я игнорирую ее реплику. "Когда ты вышла за меня замуж, ты тоже стала мишенью", — говорю я. "Теперь ты понимаешь необходимость четырех телохранителей?".

"Замечательно". Она вздыхает и смотрит на мою левую руку, лежащую на поверхности бара. "Тоже огнестрельное ранение?".

Значит, она заметила, что я снял перчатку, как обычно делаю перед сном. Я прослеживаю ее взгляд до своей руки, рассматривая многочисленные шрамы, покрывающие мои слегка деформированные пальцы.

"Молоток", — говорю я. "Нервы в последних двух пальцах повреждены. Я не могу их чувствовать. Остальные в основном в порядке, но у меня проблемы с мелкой моторикой".

"Почему ты носишь перчатку?".

"Мне не нравится, когда мне напоминают о моих слабых местах", — говорю я. "Моя левая рука — доминирующая".

"А как насчет ноги? Это тоже слабое место?".

"Нет. У меня первоклассный протез, и я хорошо адаптировался. Уже больше семи лет. Большую часть времени я забываю о нем". Я протягиваю руку, чтобы убрать прядь волос, упавшую ей на глаза, и заправляю ее за ухо. "Тебя это беспокоит? То, что у меня нет части ноги?".

"Нет". Она улыбается. "Но то, что ты лживый ублюдок, беспокоит".

Я наклоняюсь вперед и вглядываюсь в контуры ее лица. Эта улыбка не идет ни в какое сравнение с тем, как она смеялась в кафе два дня назад. Улыбка в кафе мне понравилась. А эта мне не нравится. Она кажется… злой.

Опираясь на костыли, я встаю и наклоняюсь, чтобы прошептать ей на ухо. "Но я никогда не лгал тебе, Милен, не так ли?"

"Скрывать правду- это то же самое, что и ложь".

"Не в моем мире, cara". Я кладу легкий поцелуй на открытую часть ее плеча, где сползла футболка, и направляюсь к своей спальне.

"У меня завтра ночная смена", — кричит она мне вслед. "Мне нужно быть на работе в девять".

"Ты больше не будешь работать в больнице, Милен".

"Что! Ты не можешь запретить мне работать".

"Я только что запретил".

Звук стула, скребущего по полу, сменяется быстрым топотом босых ног. Через несколько секунд она обходит меня и встает, преграждая мне путь.

"Пожалуйста, не делай этого", — говорит она сквозь стиснутые зубы.

"Прости, cara, но я не буду рисковать твоей безопасностью".

Ноздри Милен раздуваются, и она делает шаг ближе, становясь прямо передо мной, наши тела почти соприкасаются. Она наклоняет подбородок и смотрит прямо мне в глаза.

"Ты разрушил мою жизнь", — шепчет она.

Я наклоняю голову, пока наши носы не соприкасаются, как в тот день, когда мы встретились на парковке. "Я знаю".

Она ничего не говорит. Мы долго смотрим друг на друга, кончики наших носов — единственная точка соприкосновения наших тел. После того, что кажется вечностью, Милен резко поворачивается на пятках и исчезает в гостевой спальне.

Глава 8

Я просматриваю мыльный отдел, когда телефон в моем кармане вибрирует, указывая на входящее сообщение.

09:23 Бьянка: Анджело только что сказал мне. О чем, черт возьми, ты думала, отправляясь в Нью-Йорк? Я не могу поверить, что ты мне солгала! Ты в порядке?

Я вздыхаю и нажимаю на значок микрофона, чтобы записать голосовое сообщение. Мы с Бьянкой обычно пишем друг другу смс, поскольку она не может говорить, но мне понадобится полчаса, чтобы напечатать все, что я хочу сказать.

"Прости, что солгала тебе. Я в порядке. Все еще пытаюсь смириться с тем, что все, ради чего я работала, просто… исчезло. Ты знаешь, что в начале месяца я принимала роды на парковке? Это было страшно, Бьянка, но в то же время это было самое лучшее чувство. Сальваторе сказал, что я больше не могу работать. Этот контролирующий сукин сын… Секундочку." Я поворачиваюсь лицом к горе мужчины, который стоит в нескольких шагах позади меня. Я считала Сальваторе странным, но этот парень превосходит его на целую милю. По дороге сюда он не проронил ни слова.

"Алессандро, верно? Ты не против?" Я показываю рукой, чтобы он отошел. "Я пытаюсь провести здесь личный разговор".