Украденные воспоминания

Выбраться из машины и обследовать пути возможного бегства Хейза не составило бы труда, но Павел решил пока не светиться, оставаться в салоне и провести рекогносцировку из окна автомобиля. Вон невысокий заборчик, огораживающий территорию стандартного детского сада. За заборчиком ряд кустиков с осыпавшимися листьями, качели и маленький домик для игр. Из здания как раз выводили детей на прогулку, и это обстоятельство немного озаботило Томина — стрельбы здесь надо избежать в любом случае.

Вот два окна квартиры Бронзулетки, расположенной на шестом этаже. Слева кухня, справа комната. Оба окна плотно занавешены одинаковыми синими шторами. С такой высоты разглядеть, что происходит у двери подъезда, трудно: надо или встать на стул, или перегнуться через подоконник. Значит, если покинуть машину и пройтись по двору, мистер Хейз, если он время от времени выглядывает наружу, вряд ли сможет его заметить. А если и заметит, то с такого расстояния вряд ли опознает. Хотя…

Начался нудный осенний дождик, стекла стали запотевать, и Павел решил все-таки покинуть салон.

Было около пяти вечера и достаточно светло, несмотря на дождь. Детей повели с площадки обратно в здание садика. Навстречу Томину прошли двое мужчин в одинаковых кепках-бейсболках, глубоко надвинутых на лоб. Они шагали не торопясь, словно прогуливаясь, ни о чем не разговаривая и не глядя вокруг. Опер слегка задумался: обычно мужчины, если идут рядом и не спешат куда-либо, всегда находят тему для беседы. А эти словно не обращают внимания друг на друга. Оба были одинакового возраста — немного за тридцать, спортивного телосложения, среднего роста. Капитан отметил для себя их приметы, запомнил на всякий случай. После чего они разминулись. Один из мужчин чуть повернул голову и коротко посмотрел на Павла. Затем подошел к арке, сквозь которую был выезд на улицу. А его спутник, легко перепрыгнув ограждение территории детского садика, направился к игрушечному теремку и, согнувшись, нырнул в него.

На всякий случай Томин двинулся к подъезду, но не к тому, в котором проживала Бронзулетка. Взошел на крыльцо, набрал номер одной из квартир.

— Это кто? — поинтересовался старушечий голос.

— Кровельщики, — ответил Павел. — Пришли вам крышу латать, чтобы не протекала. Откройте!

— Ну наконец-то! — обрадовалась старушка. — А то я уж звонить вам устала.

Дверь отворилась. Оперативник вошел внутрь и поднялся на площадку между первым и вторым этажом. Не подходя близко к окну, посмотрел на игрушечный домик, за узкой прорезью игрушечного окошка была темнота, в которой зачем-то скрывался незнакомец в бейсболке. До двери подъезда Бронзулетки оттуда, прикинул капитан, не более пятидесяти шагов.

Постояв на площадке минут десять, Павел спустился и вышел во двор. Снова забрался в машину и стал ждать. Почему-то ему казалось, что Хейз вот-вот должен появиться: либо из дома выйдет, либо подойдет к парадному. Томин не мог знать этого, однако уверенность, что преступник вот-вот покажется, крепла. Такое же ощущение помогло ему более десяти лет назад. Тогда он, еще только начинающий службу опер, остановил въезжающую на рынок старую, проржавевшую на боках «шестерку» и попросил сидящего за рулем мужчину помочь ему завести автомобиль. На самом деле у него не было никакого автомобиля, просто Томин отчего-то очень захотел, чтобы тот человек вышел наружу.

А водитель словно не понимал, чего от него хотят. Смотрел в упор и молчал.

— Помоги, а… — повторил Павел. — Пару минут потеряешь, а я заплачу.

Он даже рукой показал в сторону, где якобы оставил заглохшую машину.

— У меня дела, брат, — наконец заговорил шофер в «шестерке», не мигая. — Очень важные дела. Сейчас ты поймешь сам.

Мужчина снова хотел въехать на рынок, но на пути стоял Томин.

— Уходи! — крикнул мужчина. — Ну, сейчас тебе совсем плохо будет…

Он все же вышел, чтобы устранить препятствие. Положить его на землю и скрутить оказалось делом одной минуты. Потом уже люди из ФСБ сказали Павлу, что ему просто повезло: в машине находилась почти сотня килограммов тротила, а исполнитель теракта оказался один. Если бы бомбу должен был взорвать радиосигналом сообщник, а не сам смертник, то не было бы на свете молодого опера Томина, а заодно ни рынка, ни парочки окрестных домов…

В кармане затренькал мобильник, выведя Павла из задумчивости. Его вызывала Маша.

— Здесь так здорово! — взахлеб начала рассказывать жена. — Море теплое, все включено, в том числе — напитки бесплатные, хочешь — пиво пей, хочешь — виски… Тебе бы здесь понравилось!

— А ты что хочешь? — спросил он, рассматривая проезжающий мимо «Опель» с тонированными задними стеклами.

— Я же не пью, ты ведь знаешь, — ответила Маша. — А вообще мне уже к тебе хочется. Слушай, я сестре позвонила, и Вера сказала, что у Бориса все плохо…

— Я в курсе, — перебил жену Томин. — Прости, сейчас нахожусь на совещании, вечером перезвоню.