Украденные воспоминания

Она говорила эти слова так, словно прощалась. Теплый весенний ветер пытался утешить ее, ласково прикасаясь к коже потоками разогретого воздуха, но внутри у нее все равно было пусто и холодно.

Глава четвертая

— Мы никуда не поедем, мы никуда не поедем! — твердила Нина. Она прекрасно понимала, что это ничего не изменит, но с трудом могла с собой совладать.

Она снова металась по квартире, как по клетке. Но сейчас она вдруг осознала, как сильно любит свою клетку, как не хочет ее покидать. Да и как они уедут! Здесь вся ее родня, здесь школа Ильи и его друзья. А как тяжело ей это далось! И теперь все бросить, перечеркнуть? Ради чего?!

— Успокойся, — прикрикнул на нее Константин, которому уже порядком надоела ее истерика, — ты что, не понимаешь? Такого шанса у нас больше не будет.

— Шанс?! Шанс! — повторила женщина и даже ногой топнула, — ты предлагаешь просто взять и все бросить!? Продать квартиру!? А где мы там жить будем? Жаться по съемным углам. Где я там найду школу для Ильи!

Взгляд Константина красноречиво говорил: «коррекционные школы есть везде». Но Нину это не устраивало. Он это понимал, поэтому в слух сказал другое:

— У нас не будет больше таких проблем с деньгами. Мы сможем платить за обучение в какой угодно школе.

Нина только руками всплеснула.

— Ты что, не понимаешь, что это — Москва! Никто меня больше в Москву работать не позовет, — продолжал Константин, — а здесь я скоро останусь без работы. Что мы делать будем? Побираться!? — это был совсем не тонкий, а достаточно грубый намек на Илью. Нина живописно представила себе, как ходит с ним по вагонам электричек, выпрашивая денег на операцию. Ей сделалось мерзко и тошно.

Она прекрасно понимала, что спорить с мужем бесполезно. Нужно смириться и принять как данность его решение. Впоследствии она даже найдет в нем плюсы… Обязательно. Так Нина себе сказала, чтобы хоть немного успокоиться и ушла к Илье.

Он сидел на своей кровати, по-турецки скрестив ноги, и увлеченно что-то записывал в потертый синий блокнот. Женщина часто видела его за этим делом, но все не решалась расспросить сына об этом.

— Что-то случилось? — осторожно поинтересовался он. Нина села рядом и потрепала его по волосам, с нежностью вдохнула их запах, такой родной и приятный.

Он только выглядел маленьким, по-прежнему — все такой же хрупкий и игрушечный, на самом деле он уже многое понимал. Все-таки одиннадцать лет. Нина с ужасом думала о непреодолимом приближении подросткового возраста. Больше всего ее пугала перспектива отдалиться, стать чужими людьми, что часто бывает с детьми и родителями в эти годы. Что же тогда будет с ней? Ведь ближе у нее нет никого…

— Все хорошо, — заверила она и вздохнула. Обманывать у нее получалось плохо.

— Почему отец кричал? — спросил Илья, этим давая ей понять, что он ничуть не верит в ее слова.

Нина помолчала немного, подбирая слова.

— Мы чуть-чуть повздорили, — наконец-то сказала она, — понимаешь… отцу предложили хорошую работу. В Москве.

— В Москве?

— Да, — кивнула Нина без особого энтузиазма, — и… мы должны ехать с ним.

Ей очень интересна была реакция сына. Она внимательно следила за его взглядом, блуждавшим по комнате, как будто он пытался ее запомнить. Но не радости не печали женщина не заметила.

— Хорошо, — совсем без эмоций выдал он и потянулся к своему синему блокноту.

Нина почувствовала себя лишней, да и уговорить Константина она еще надежду не теряла. Она направилась к выходу, но у дверного косяка остановилась и осторожно спросила:

— А что это у тебя?

Илья напрягся, посмотрел на нее с недоверием.

— Дневник, — буркнул он.

— А ты дашь мне посмотреть как-нибудь? — робко поинтересовалась женщина. Ей хотелось получить подтверждение тому, что между ними нет никаких секретов, никаких недомолвок.

— Там ничего интересного, — быстро сказал Илья. Это означало «нет».

Нина с горечью осмотрела руины своего семейного счастья. Все, что осталось от ее прошлого теперь лежало вбольших невзрачных коробок, дожидаясь, когда придет машина, чтобы отправить это в другой город.

Все стало каким-то другим — чужим и новым. От прежних стен, прежней мебели, всего, что раньше было наполнено теплом и дорогими ей воспоминаниями, ныне веяло холодом отчуждения. Совсем скоро все это будет принадлежать другим людям. Она больше не вернется сюда никогда, в эту квартиру, в этот дом.

Нужно просто перечеркнуть все, что было раньше и подготовить себя к тому, что ждет ее впереди. Но как же это сложно!

Нина все ходила по опустевшим комнатам, гладила стены, прикасалась ко всем вещам.

Но что-то сбросило пелену ее меланхолии и заставило ее остановиться. Она некоторое время стояла ошарашенная, находясь во власти этого предмета, приковавшего к себе внимание женщины.

Синяя тетрадь.

Нина немного поспорила с собой, но потом решила, что это не будет очень плохо, если она хотя бы заглянет, просто чтобы знать, что у ее сына все хорошо. Вдруг его обижают в школе, а он боится говорить? Или еще что? Она ведь имеет право знать, она его мать в конце-концов.