Украденные воспоминания

Андрей опять задержался на работе, и Миле не стоило особого труда догадаться, что именно удержало его там. Кто именно. Отчасти она завидовала ему, потому что он мой прикрыть свои пороки благими намерениями и, значит, был освобожден от визга Елены Ивановны по телефону. Чего только девушка не слышала в свой адрес.

— Да, — кивнул мужчина.

Они оба делали вид, будто все происходит так, как нужно. Впрочем, все действительно происходило именно так, как нужно и Мила опять осталась в проигрыше, разыгрывая дурочку-жену, не понимающую, что ей изменяют.

— Все уже остыло, — этими словами она намекнула на то, что он сильно задержался, — подогреть?

— Нет, спасибо, — сказал Андрей.

Мила устало опустилась на стул у окна. Ветер срывал с деревьев последнее багряное золото листвы, обнажая из беззащитные тела перед неистовым холодом. Ей казалось, что душа ее также обнажена перед холодным октябрьским ветром. Никто не защитит ее, не согреет.

Андрей молча боролся с ужином. Честно сказать, готовить Мила совершенно не умела и пара блюд, которым она второпях научилась, выходили у нее не самым лучшим образом. Это было очередным поводом для насмешек Елены Ивановны.

— Как дела на работе? — беззаботно спросила Мила, хотя все внутри у нее замирало.

— Нормально, — неохотно откликнулся Андрей, но потом вспомнил про роль, которую ему положено исполнять, — в декабре меня направляют на конференцию в Питер.

— Хорошо, — «обрадовалась» Мила. Она счастлива. Она должна быть счастлива. У нее такой замечательный муж, такой понимающий, такой добрый (еще бы! Бесконечно готов помогать людям), такой заботливый, такой талантливый врач. Нужно уметь ценить то, чем мы обладаем. В ее случае то, что она практически потеряла.

Девушка неуверенно перевела взгляд на Андрея, пользуясь тем, что он не смотрит в ее сторону. Все в ним было прежним, родным и знакомым. Произошедшее с ними не укладывалось у Милы в голове. Она же любит его, любит по-прежнему! Эти красивые точеные черты, аристократический нос, холодную полуулыбку, темные глаза. Его взгляд, его голос. Она по-прежнему находилась под действием чар его очарования.

Перемены, сделавшие его другим, происходили откуда-то изнутри. Одновременно со всеми своими прежними восторгами, Мила вдруг остро ощутила что-то чужое и холодное, смотревшее на нее глазами ее супруга.

У них больше нет ничего общего.

Дом, дочь, семья, обязательства — это не то. Их души больше не связаны прозрачными невесомыми нитями. А когда были связаны, когда? Ей хотелось так думать. Она убеждала себя, что он никуда от нее не денется, что она достаточно крепко пристегнула его к себе. Это изначально был обман.

А как же тот вечер, когда здесь было шумно и накурено, когда Андрей привел ее сюда в первый раз? Когда они говорили на кухне и пили чай, источавший сладкий запах волшебства.

— Скажи… — тихо проговорила девушка, притворяться она порядочно устала, — скажи мне… ты спал с ней?

Андрей встрепенулся, сначала не понял, о чем она говорит.

— Нет, — отрезал он.

— Ты врешь! — Мила вскочила с места. Ее удивляло то, что эта правда по-прежнему режет ей сердце, как в первый раз.

— Нет, Люся.

Давненько он не называл ее так! Впрочем, эмоции были в это сокращение вложены совсем иные, не то, что прежде.

— Ты понимаешь, что после первой лжи я уже не смогу тебе верить? — спросила Мила, — да. Я не могу тебе верить. Даже если ты говоришь правду.

Она тяжело вздохнула, ее душили слезы, и все внутри у нее разрывалось от отчаяния. Ей казалось, что она низвергнута в ад. Каждая минута пребывания здесь равна сотне раскаленных ножей, вонзенных в мягкую беспомощную плоть.

Мила выбежала в коридор и посмотрела на свои руки. Они были красными от крови. Девушка испуганно попыталась вытереть их о брюки, но заметила, что они испачканы тоже.

Все начиналось снова.

Из зеркала на дверце шкафа на нее смотрело ее отражение. Цвет выпученных обезумивших глаз как будто стал ярче, источая пугающее потустороннее сияние, оттененный багряными кровавыми разводами слез.

«Нет… нет… нет…» — взмолилась Мила, пряча лицо в грязных ладонях. Сейчас она молилась только о том, чтобы все это быстрее закончилось. Все ее естество сейчас наполняла невыносимая боль. Еще немного — и она не справится, просто не выдержит.

Корчась в агониях своих кровавых видений Мила вдруг вспомнила стихотворение, которое написала, когда испытывала что-то подобное в прошлый раз.

Люцифер… отзови своих слуг,
Мне не выдержать всех мучений.
Я узнаю в лицах демонов близких своих
И для них моя боль развлечение.

Там было еще несколько четверостиший, но девушка не запомнила их наизусть, а тетрадку, где она написала это, сожгла мать. Сожгла, когда прочитала. С тех пор Мила держала все свои стихи в голове, не вела дневников и не делала никаких записей.

— Люся?! — в прихожую заглянул Андрей.