Украденный голос. Гиляровский и Шаляпин

Я достал из портмоне сложенный вчетверо листок, который на всякий случай всегда носил с собой. На нем и была нарисована карта с необходимыми пометками. Шаляпин приблизил к ней свечу, подставив снизу ладонь, чтобы не накапать воском. В еле колеблющемся пламени ее я стал показывать направление нашего движения.

–  Вот смотрите. Мы находимся здесь. – Я ткнул в начало толстой двойной линии. – Это «Крымский тракт».

–  Какой?

–  «Крымский». Его вырыли после обороны Севастополя трое саперов-дезертиров. Если помните, во время той войны широко велись минные работы. И вот эта троица, прибежав в Москву после поражения, решила устроиться на Хитровке по специальности. Подземные схроны существовали и раньше – почти в каждом подвале был ход вниз, где хранили «слам» – наворованное. Но саперы придумали вырыть целый ход под ночлежками «Сухого оврага» с ответвлениями, где можно было прятаться беглым каторжникам, держать тут добычу, собираться на сходки. Они его вырыли, сделали выходы по ночлежкам, устроили тут схроны и вывели дальше в канализацию. Они же потом и, так сказать, обслуживали этот ход – укрепляли его. И жили здесь же, почти не выходя на поверхность. Так что этот «Крымский тракт» до сих пор – самая широкая и надежная часть подземелья.

–  А что с ними стало потом? – спросил заинтересованно Шаляпин.

–  Не знаю. Вряд ли дожили до сих пор. Скорее всего, лежат вот тут. – Я ткнул свободным мизинцем в кружок, обозначавший небольшую пещеру.

–  А что здесь?

–  «Яма». Кладбище. Да-да! Если надо скрыть тело так, чтобы его не нашла полиция, то его волокут сюда. И здесь зарывают.

–  Подземные могилы… А это что? – Шаляпин кивнул на черточку, отходившую от «Тракта».

–  Это «Подлянка». Не хотелось бы туда соваться. Она ведет к схронам под кабаками. Но боюсь, этого не избежать – нам нужно найти кого-нибудь, кто мог бы рассказать нам про местного лекаря. Если наткнемся на кого-то из моих старых знакомцев, то, считай, повезло. Хотя люди тут сидят такие, что лучше было бы с ними вовсе не встречаться – только по сильной нужде. В любом случае, Федор Иванович, держитесь сразу за мной, и если я с кем-то заговорю, то в этот разговор не вступайте. Хорошо?

Шаляпин кивнул.

–  Ну, пойдем, что ли?

–  Пойдем.

Прикрывая свечи руками от слабого тока воздуха, мы прошли вперед и остановились там, где от «Крымского тракта» шел налево еще один более-менее благоустроенный ход.

–  Нам туда, – качнул я свечой.

–  Туда?

–  Да, там был главный саперный схрон. Сейчас уже заброшен – слишком много народу теперь тут ходит.

–  Разве? – удивился Шаляпин. – Мы тут уже минут десять, а еще никого не встретили.

–  Можем и вообще никого не встретить, – объяснил я. – Уже вся Хитровка знает, что мы под землю спустились. Кому надо – спрятались.

–  Хорошо, Владимир Алексеевич, что вы с ними «на берегу» договорились, – пробормотал Шаляпин, стряхивая комочки земли со своего плеча. – А то бы нас тут зарезали – никто бы и не заметил.

–  Хорошо, – согласился я.

Мы свернули налево и скоро очутились в небольшой рукотворной пещере, где раньше хранилось ворованное.

–  Ну, Федор Иванович, – сообщил я Шаляпину, – тут цивилизованная часть подземелья заканчивается и начинается дикость.

–  А это была цивилизация? – удивился певец.

–  Так точно. Страшно?

–  Страшновато, – признался Шаляпин, – вокруг темно, над тобой – земля, под тобой – земля. Вокруг – тоже земля. Думаю, я бы сейчас даже туману хитровскому обрадовался бы, как синему небушку…

–  Ничего, – постарался я подбодрить своего спутника. – Потом всем будете рассказывать, как бродили по этому подземелью! Девушки будут в обморок падать.

–  Хорошо бы…

–  Ну, продолжим. Сейчас мы пройдем вдоль стены. Нам надо найти «Подлянку».

–  Что за «Подлянка»? – спросил певец.

–  А это второй ход, который саперы вырыли, – ответил я. – Он тоже ведет в канализацию. Только они его долго скрывали. Люди были подлые – дезертиры. Они хоть и подрядились ворованное прятать и стеречь, сами из «общака» понемногу воровали и через «Подлянку» уносили, чтобы спрятать в особых своих кладовых. Там после их смерти много чего обнаружили.

–  Вы, Владимир Алексеевич, вроде говорили, что ваши легендарные саперы своей смертью умерли?

–  Нет, этого я не говорил. Просто были они, а потом всё – исчезли. А по своей воле или их местные воры за руку поймали – этого я не знаю.

Вход в «Подлянку» мы нашли довольно легко – раньше он был замаскирован, но уже много лет, как его открыли и больше не прятали. А сама «Подлянка» стала одной из подземных артерий Хитровки. Бывшие же схроны, где дезертиры хранили похищенное у воров, оборудовали под схроны для каторжников. Каждый такой схрон представлял собой земляной мешок с соломой на полу. С поверхностью эти схроны соединялись с помощью вкопанных труб, выходивших в подвалы кабаков – по ним вниз поступал свежий воздух. По ним же каторжникам спускали на веревке еду и водку. По ним также сообщали сидельцам новости.