Украденный наследник

Пусть я состою из палочек, снега и ведьмовской магии, по крайней мере, я родилась не от нее.

Я ничей ребенок.

Эта мысль заставляет меня улыбнуться, обнажая окровавленные зубы.

– Миледи, – произносит король Хурклоу. – Чем быстрее принц Оук увидит своего отца на свободе, тем скорее мы получим желаемое.

Леди Ноури, прищурившись, смотрит на него. Я задумываюсь, знает ли король троллей, какой жестокой она может быть и какой жестокой станет по отношению к нему, если он не проявит осторожность.

Но пока она послушно делает стражникам знак рукой.

– Заприте эту непослушную девчонку в темнице, чтобы она хорошенько подумала о своих решениях. Нам с принцем Оуком нужно многое обсудить. Возможно, он согласится присоединиться к нашему пиршеству.

Один из бывших соколов подходит ко мне сзади.

– Давай, пошевеливайся.

Я, пошатываясь, направляюсь к дверям. Рана в моем рту пульсирует ужасной болью, но кровотечение остановилось. Сглатывая слюну, по-прежнему чувствую металлический привкус, но, по крайней мере, мне больше не кажется, что я вот-вот захлебнусь.

– Я бы сказала, что ты потеряла себя по пути сюда, но на самом деле это случилось гораздо раньше, – произносит Грозовая ведьма, когда я прохожу мимо. – Проснись, птичка.

Открываю рот, чтобы напомнить ей, что я потеряла язык, а вместе с ним, быть может, и надежду.

Богдана кривит лицо, и на мгновение меня охватывает новая волна страха и головокружения. Заставлять ее морщиться от неудовольствия – очень опасная затея.

– Шевелись, – повторяет стражник, пихая меня в спину между лопатками.

Только оказавшись в коридоре, я оглядываюсь и встречаюсь взглядом с фиолетовыми глазами Гиацинта.

Глава 16

Несколько секунд мы молча смотрим друг на друга.

– Я говорил вам, что отправить меня сюда было бы мудрым решением. И поскольку вы не отдали мне приказа, который бы напрямую этому противоречил, я пришел по своей воле, – говорит Гиацинт так тихо, что только я могу слышать.

Я не могу ему ответить. Покачнувшись, прислоняюсь к стене. Из-за охватившей все тело боли мне тяжело думать, и я не до конца уверена, на моей ли он стороне.

– Радуйтесь, что я принял это решение, – продолжает он и направляет на меня копье так, что острие замирает в нескольких дюймах от моего горла. – На нас смотрят. Идемте.

Я поворачиваюсь к нему спиной и шагаю по коридору. Он делает вид, что снова толкает меня, чтобы я двигалась быстрее. Мне притворяться не приходится: я и правда спотыкаюсь на каждом шагу.

Несколько раз пытаюсь обернуться, чтобы встретиться с ним взглядом и понять его намерения, но он лишь подталкивает меня вперед.

– Тирнан с вами? – спрашивает он, когда мы доходим до ворот темницы.

Гиацинт рассказывал о своей верности. Он был верен отцу Оука. Я надеюсь, что он верен и мне. Возможно, в какой-то мере он до сих пор верен Тирнану. Гиацинт не доверял сладкоречивому очарованию Оука и, вероятно, хочет спасти Тирнана от его влияния.

Я киваю.

Вместе мы направляемся к камерам, идя по ледяным коридорам, прорытым в мерзлой земле. Здесь пахнет железом и сырым камнем.

– Сердце Меллит у него?

Какой опасный вопрос. Учитывая неприязнь, которую Гиацинт испытывает к Оуку, я не уверена, хочет ли он, чтобы леди Ноури заполучила желаемое. К тому же мне не известно, что именно лежит в ларце, который хранится у Тирнана. А еще очень сложно сосредоточиться из-за ужасной боли во рту.

Я не могу придумать, как выразить хоть какую-то из этих мыслей, поэтому пожимаю плечами и жестом указываю на губы.

Он разочарованно хмурится.

Большинство камер пустует. Когда я жила в Цитадели, они были битком забиты теми, кто вызвал неудовольствие лорда Джарела и леди Ноури: бардами, чьи баллады задели их чувства, дерзкими придворными, слугами, допустившими большую или маленькую ошибку. Но сейчас, когда замок почти обезлюдел, здесь есть лишь один узник, помимо меня.

Мадок сидит на деревянной скамье, прислонившись к каменной стене, подальше от решетки, невыносимо разящей железом. Его нога перевязана в двух местах – неаккуратно и наспех, как будто он бинтовал ее сам. Я замечаю у него на глазу повязку, сквозь которую сочится кровь. Он дрожит, а его зеленая кожа кажется слишком бледной при мерцающем свете тюремной лампы. Вероятно, он уже много недель страдает от холода.

Гиацинт отпирает дверцу камеры и заводит меня внутрь. Я внимательно слежу за тем, чтобы случайно не коснуться металлических прутьев решетки.

– Я освобожу вас, – шепчет он, когда я прохожу мимо него. – Когда все будет готово, вам доставят ключ. Ждите меня в алькове напротив тронного зала. Я приведу лошадь.

Я вопросительно смотрю на него.

Он вздыхает.

– Да, ее самую. Летунью. Несмотря на девчачье имя, она быстра и тверда на ногу.

Он закрывает дверь. Я благодарна ему за то, что он не стал меня обыскивать и не нашел уздечку, обернутую вокруг моей талии и скрытую под формой служанки. Я не уверена, как бы он с ней поступил.

Ощущаю новый приступ головокружения и бреду к скамье, переживая, что не успею до нее добраться. Я потеряла много крови.

Гиацинт устремляет взгляд на Мадока, и на его лице отражается боль.

– Как вы, сэр?