Украденный наследник

Гиацинт бросает на Тирнана взгляд, видимо надеясь, что тот вступится за него. Я чувствую, что оказалась в ловушке, которая постепенно захлопывается, но, судя по всему, поймать хотят вовсе не меня.

– Мы будем рады насладиться гостеприимством Двора Бабочек, – произносит Оук. Если надеется получить то, ради чего мы сюда пришли, он не может сказать ничего другого.

Улыбка стражницы расширяется до невероятных размеров.

– Отлично. Следуйте за Двортом.

Заметив, куда направлен ее взгляд, я оборачиваюсь и вздрагиваю: сзади к нам успел подкрасться еще один фейри. Его кожа и борода того же цвета, что и свисающие с потолка корни. У него розоватые, налитые кровью глаза и длинные, как у кролика, уши. Одежда мужчины будто покрыта слоем мха, особенно густым на плечах. Он ничего не говорит, только кланяется нам, а затем шаркающей походкой устремляется вниз по коридору.

Гиацинт подталкивает меня плечом.

– Пока меня не увели, позвольте рассказать вам несколько фактов, чтобы доказать, что я не лгал. Мать принца была ганканой. Фейри, изрекающей любовь. При Дворе таких называли сладкоречивыми.

Я едва заметно качаю головой, не желая дальше слушать его слова.

– Вы о них не слышали? Изрекающие любовь способны пробудить в смертных такую страсть, от которой те могут умереть. Для фейри это вожделение не смертельно, и все-таки мы его ощущаем. Родная мать Оука своим очарованием заманила к себе в постель Верховного короля Элдреда, а потом и его сына Дайна. Говорят, сводный брат Оука влюбил в себя и Джуд, и ее сестру-близняшку Тарин, а также украл у Кардана его бывшую суженую. Как вы считаете, что принц может…

Гиацинт прикусывает язык, потому как мы останавливаемся перед четырьмя каменными дверьми на спиральных металлических петлях.

К сожалению, я догадываюсь, как он собирался закончить предложение. «Что принц может сделать с такой, как вы?» Я вздрагиваю, распознавая в своем сердце желание, в котором мне не хочется себе признаваться.

Неужели в его присутствии все чувствуют себя так же? Неудивительно, что принц никогда не обходится без девушки. Понятно, почему Гиацинт считает, что Тирнан позволяет вить из себя веревки.

Дворт кланяется еще раз, жестом указывая на комнаты, а затем подталкивает Гиацинта к одному из трех проходов, на которые разделяется коридор.

– Он останется с нами, – снова говорит Оук.

– Ты слышал его величество. – Несмотря на звучащую в его голосе издевку, Гиацинт явно не хочет, чтобы его уводили прочь. Он пытается обойти пажа, чтобы встать рядом с принцем. Но безмолвный мужчина преграждает ему путь.

Оук снова опускает ладонь на рукоять меча.

– Довольно, – произносит Тирнан, хватая принца за руку. – Они хотят, чтобы вы нарушили правила гостеприимства. Прекратите. Ничего не случится, если Гиацинт проведет одну ночь в королевской темнице. Я сопровожу его и прослежу, чтобы ему предоставили минимальный комфорт.

– Неблагой двор узнается по поступкам, – не без удовольствия замечает Озерный Джек.

Я смотрю, как они уходят, чувствую, как к горлу подступает паника из-за того, что наш отряд разделился надвое. Когда меня заводят в мои покои, страх лишь усиливается.

Оказываюсь в мрачной комнате, стены которой сделаны из земли и камня. В углу находится грубо сколоченная кровать. Она завалена одеялами и роскошными подушками и увешана гобеленами. На каждом из них изображены сцены охоты: раненые существа, пронзенные множеством стрел, истекают кровью на покрытой разноцветной листвой земле. На небольшом столике стоят таз и кувшин с водой, на стене виднеется несколько крючков.

Я обхожу комнату в поисках отверстий для слежки, тайных проходов и скрытых угроз. От этого места у меня чешется все тело. И хотя здесь тепло и нет никакого льда, оно безумно напоминает мне Двор Зубов. Я хочу оказаться как можно дальше отсюда.

Опускаюсь на кровать и начинаю считать до ста в надежде побороть панику.

Когда дохожу до восьмидесяти восьми, дверь открывается и в комнату заходит Оук.

– Я договорился, чтобы вас приняла королевская швея.

Мой взгляд устремляется к ямочке на его шее, виднеющейся из-под воротника. Стараюсь не смотреть ему в глаза.

Изрекающий любовь.

– Не хочу никуда идти.

Мне хочется только одного: свернуться клубочком и не двигаться с места, пока не придет время покидать Двор Бабочек.

Оук, похоже, не верит своим ушам.

– Но вы не можете пойти на пир в таком виде!

Смотрю на роскошный наряд принца, и мои щеки краснеют от стыда.

Это несправедливо. Я уже много недель не была такой чистой, как сейчас. Конечно, в платье есть дыры, весь подол истрепан, а в некоторых местах ткань истончилась настолько, что вот-вот порвется, но оно все-таки мое.

– Если я вас позорю, оставьте меня в этой комнате, – рычу в надежде, что он согласится.

– Если пойдете на пир в своей одежде, то создастся впечатление, что Эльфхейм вас не ценит, а при Дворе Бабочек это небезопасно, – говорит он.

Я бросаю на него хмурый взгляд. Мне совсем не хочется прислушиваться к голосу разума.

Принц вздыхает и откидывает волосы со своих лисьих глаз.