Украденный роман

После выхода в свет «Жены» Эш оказался под перекрестным огнем сгорающей от любопытства публики. Все хотели знать, что в романе правда, а что вымысел: изменял ли он Анджелике, убил ли он ее? Жива ли Анджелика? Кто автор романа? И вообще – является ли он по крови Эшервудом?

Эш выступил с заявлением, что Анджелика мертва, это подтверждено стоматологической экспертизой и отчетом коронера; что полиция провела расследование и установила, что имел место несчастный случай; что он – единственный оставшийся в живых Эшервуд, и нет никаких сомнений в его происхождении. Возможно, он не был идеальным мужем – а кто может назвать себе таковым?

Потом он на некоторое время исчез из поля зрения, отправившись в какой-то реабилитационный центр – непонятно, от чего он там хотел вылечиться, но Ной предположил, что от сексуальной зависимости – потому что это нынче модно. К моменту, когда мы праздновали получение авторских отчислений, Эш уже благополучно встречался с восходящей звездой, которую называли «новой Тейлор Свифт», а корпорация Эшервудов приобрела очередную сеть розничных магазинов, взвинтив цены. А когда несколько месяцев спустя Эша в третий раз назвали «самым сексуальным мужчиной современности», никто уже и не вспомнил, что он проходил реабилитацию или тем более подозревался в убийстве собственной жены. Впрочем, подозреваю, подобный факт скорее вызывал у тех, кто был в курсе, еще больший ажиотаж.

На волне новой популярности «Бекки» я дала кучу интервью, и меня постоянно спрашивали, что на самом деле, по моему мнению, произошло между Анджеликой и Эшем. Я пожимала плечами и отвечала, что не знаю, и повторяла, что «Бекки» не имеет к ним никакого отношения. Это от начала до конца мой сюжет, плод только моего воображения. Мой пересказ классического романа – только мое детище.

Но в глубине души у меня уже созрела некая теория.

Она заключалась в том, что Эш после моего ухода нанял писательницу, которая и сочинила «Жену». Неважно, принес роман в итоге положительный или негативный отклик, Эшу было нужно это внимание, он на него и рассчитывал. Теперь я понимала, что в его глазах я не представляла ничего особенного. Именно я была ему не нужна – ему была нужна просто женщина, очарованная им, готовая написать ради него любую ложь. И мне казалось, он такую нашел.

Клара, похоже, не разделяла мою точку зрения – так следовало из ее интервью в шоу «Взгляд», ну надо же!

– Энджи жива, – заявила она, рыдая в уже смятый бумажный платок. – Я чувствую это сердцем, чувствую, что она рядом. Прочитав эти строки, я уже никогда не поверю, что она погибла.

Я не удержалась и закатила глаза – разве не Клара сказала мне, что Анджелика ненавидела ее? И теперь проливает по ней водопады слез?

Я вспомнила наш разговор на пути из Охая, как Клару задел пост на «Реддите», а потом ее последние слова тем утром в «Старбаксе», что у нее все под контролем. Хватило ли у нее сил или блестящий и роскошный мир Эша сломал ее, как и Анджелику? Не сломал ли он и меня? Я долго над этим размышляла; в моем новом романе присутствовал персонаж, отчасти вдохновленный Кларой, и я в итоге решила вложить в нее совершенно другую точку зрения, чтобы создать полноценный образ.

Что касается Бари Элизабет Ксавье (от меня не укрылось, что инициалы автора складываются в имя «Бекс»), через какое-то время она опубликовала другую книгу, но на фоне блестящего дебютного романа критики разнесли в пух и прах эту тихую семейную драму о жизни нескольких сестер. Они даже задавались вопросом, принадлежат ли два таких разных романа перу одного автора. Больше я о ней – и ее книгах – не слышала, и, когда вспоминала, испытывала почти жалость, потому что сама побывала на ее месте.

Вернулась ли я в Малибу хоть раз?

Да.

После выхода и успеха первой книги Ной решил оставить должность в университете, на наши гонорары мы купили домик в Нарагансете, недалеко от Провиденса, решив, что будет добрым знаком вернуться в места, где мы познакомились и начали литературный путь. Кроме того, я хотела поселиться поближе к семье, да и мама Ноя по-прежнему жила в Нью-Йорке, совсем рядом с нами.

Я попросила Ноя сходить со мной на пляж еще один, последний раз, прежде чем мы переедем обратно на восток. Я хотела вспомнить все события, которые вернули мне Ноя, вернули мне способность сочинять – и вернули мне саму себя. Хотела увидеть этот преследующий меня во снах пейзаж вживую.

Так что мы доехали до отеля, где я некогда останавливалась, припарковали машину и рука в руке пошли по пляжу вдоль кромки воды.

– Это он? – спросил Ной, указывая на дом Эша – то ли я так часто описывала его в рассказах, то ли так красочно описала в новом романе, черновик которого дала прочитать Ною, но он безошибочно опознал стеклянный особняк.

– Ага, он самый.

Дом стоял на месте и совершенно не изменился – нависающий, внушительный, внушающий страх.

– Такой холодный, – заметил Ной. – Слишком много стекла… Когда мы разбогатеем, можно не будем жить в таком, а?