Украденный сон

Через несколько секунд лампочка снова замигала. Когда позвонили в третий раз, на часах было 2.05. Арсен, стараясь не шуметь, вылез из постели и на цыпочках вышел в другую комнату. Три звонка в промежутке между 2.00 и 2.05 – это просьба о срочной встрече в оговоренном месте. Точнее, это сигнал от инвалида о том, что такая просьба поступила.

Арсен быстро оделся, влез в темную теплую куртку, тихо отпер дверь и вышел из квартиры. Его всегда раздражали грязь и темнота на улицах, но в подобные минуты он мысленно благодарил городские власти, доведшие Москву до такого состояния: прохожие в ночное время попадались крайне редко.

Он шел быстрым упругим шагом. Через пятнадцать минут он увидел на углу статную фигуру.

– Что у вас?

– Они добрались до "Космоса".

– Когда?

– Сегодня.

– Как вы узнали?

– Мне сообщил заместитель главного редактора.

– Они нашли Бондаренко?

– Кажется, пока нет. Но завтра найдут, вернее, уже сегодня.

– Черт бы побрал эту девчонку! – сквозь зубы процедил Арсен. – Как она сумела выйти на редакцию? Кто мог ее навести, как вы думаете?

– Ума не приложу. Единственной связью между Викой с ее кошмарами и «Космосом» был Косарь. Но его уже два месяца нет в живых.

– А автор? Я имею в виду того, кто написал про эту историю. Могла она выйти на него?

– Не должна…

– Я вас не спрашиваю, должна или нет. Я хочу знать, возможно ли это в принципе.

– Наверное, возможно, раз он на этом свете, а не на том.

– Наверное, наверное, – с досадой передразнил его Арсен. – Знаете, в чем ваша беда, Сергей Александрович? Вы не умеете быть честным даже в таких обстоятельствах, когда это жизненно необходимо для вас же самого.

Зачем вы темнили с самого начала? Почему сразу не сказали мне про вашу парижскую контору? Если Каменская, не дай Бог, вычислила Смелякова, то я вам не завидую. Даже если мы перекроем ей кислород, это уже ни к чему не приведет. Если она у него была и показала ему книжку Бризака, которую привезла из Рима, то Смеляков теперь и сам может начать поиски того, кто украл его рукопись.

И потащится в первую очередь в ваш горячо любимый «Космос», к господину Бондаренко. И что тогда делать?

– А нельзя его?.. И Бондаренко заодно… Я заплачу.

– Вы с ума сошли! После того, как она их нашла, этого ни в коем случае нельзя делать. Каменская сразу поймет, что идет по правильному пути, и начнет копать все глубже и дальше. Да они там все на уши встанут!

Впрочем… Может быть, не все еще потеряно. Повторите-ка мне как можно точнее, что вам сказал ваш друг из редакции. Кто именно приходил в "Космос"?

– Он не видел. Он слышал из своего кабинета, как в общей комнате мужской голос спрашивал Сергея Бондаренко. Ему ответили, что он на больничном.

– Домашний телефон или адрес не просил?

– Нет. Сказал, что зайдет через неделю. Замглавного потом спросил у редакторов, как выглядел тот человек, что приходил к Бондаренко. Они сказали, что мужчина лет за тридцать, очень высокий, волосы густые, темно-каштановые, усы.

– Он был один?

– Один.

– Ладно, Сергей Александрович, идите спать. Я разберусь.

– Я очень на вас надеюсь, Арсен.

– А вот этого не надо. Я не всемогущ и ничего вам не обещаю. Вы сами во всем виноваты.

– Но кто же мог предположить, что Смеляков напишет об этом, что отнесет рукопись именно в «Космос» и именно она уйдет по каналу? Такое стечение обстоятельств невозможно предвидеть!

– Врать не надо было. Спокойной ночи.

Арсен ни минуты не сомневался, что в редакцию приходил Борис Карташов. Конечно, перед Сергеем Александровичем Арсен делал соответствующее лицо, притворяясь озабоченным и напряженно думающим. На самом деле он облегченно вздохнул, поняв, что в редакцию приходил художник. Что же это означало? А то, что он нашел-таки ту пресловутую записку, которую ему оставила Вика. Арсен был достаточно опытен, чтобы не поверить в случайность. Художник жил в своей квартире, и записка ему на глаза не попадалась. А потом вдруг… Вернее, не вдруг, а сразу после того, как к нему домой заявился некий вор, записка волшебным образом обнаружилась. Этому могло быть только два объяснения. Либо сыщики с Петровки связались с Карташовым и просили записку поискать, либо мальчонка, посланный дядей Колей, не выдержал побоев и кое-что сболтнул.

Первое объяснение, пожалуй, придется отставить: на Петровке думают, что Борис еще не вернулся в Москву. И потом, если бы Каменская узнала о содержании записки, в «Космос» явился бы не Борис, а она сама или кто-нибудь из ее группы. А она вместо этого целый день проболталась в поликлинике, на работу не ходила и ни с кем из своих сотрудников в контакт не вступала. Судя по всему, если Карташов что-то и узнал, то дальше него информация пока не ушла. Из этого и следует исходить.

Арсен рассудил, что ситуация пока не особенно обостряется.