Украденный сон

– Людей жалко. Человек, который задействовал такие силы, чтобы скрыть изнасилование, по которому срок давности истек, и даже совершил ради этого новое преступление, – такой человек ни за чем не постоит. Суд и тюрьма ему не грозили, потерпевшая в милицию не заявляла, так что к уголовной ответственности его нельзя привлечь ни при каких условиях. Переправка рукописей за границу и их использование, даже если приносит огромные доходы, уголовно ненаказуемы, это сфера авторского права. И если он так перепугался, что организовал убийство девушки, как только чуть-чуть запахло паленым, это значит, что под угрозой оказалась его репутация, которая, по-видимому, стоит в данном случае куда дороже, чем свобода. А дороже свободы, Паша, ничего нет. Только жизнь.

– Ну и что дальше? Ты хочешь сказать, что за его репутацией стоит целая группа людей, которые его не пощадят, если он их подведет?

– Вот именно. Или на нем есть еще какие-то грехи, которые обязательно вылезут на свет божий, если будет продолжена работа по убийству Ереминой. Поэтому он будет драться до последнего. Он жизнь свою спасает. Сегодня на него работает Ларцев, уж не знаю, за какие такие золотые горы.

А завтра он возьмется за кого-нибудь другого. Методов-то всего два: подкуп и шантаж. Каждый из нас живет только на зарплату, и у каждого из нас есть близкие. Вот тебе, Пашенька, и весь расклад. За Анастасию они уже принялись. Дальше рисковать я не могу.

– Согласен с тобой, – кивнул Жерехов. – Я бы тоже не стал рисковать.

Я бы сделал по-другому. У тебя есть какие-нибудь соображения?

– Никаких, – вздохнул Колобок.

Внезапно он вскочил с кресла и заметался по кабинету, вмиг превратившись в прежнего Колобка Гордеева.

– Я ничего не могу придумать, пока не пойму, что произошло у Каменской, – нервно выкрикнул он, пробегая за спиной у Жерехова и огибая длинный приставной стол для заседаний. – У меня руки связаны, я боюсь сделать что-нибудь не то и навредить ей. Пойми, Паша, тот факт, что она ничего не передала через врача, говорит только об одном: она откуда-то узнала, что в игре – не только Ларцев, что есть и другие, и неизвестно, кто они, поэтому на всякий случай доверять нельзя никому. Откуда она это узнала? Что там у нее случилось? Есть тысячи вариантов и комбинаций, которые можно было бы сейчас же задействовать, но это можно делать только тогда, когда понимаешь, что на самом деле происходит. А вслепую можно такого напороть!..

– А ты, Витя, не суетись, – вдруг спокойно перебил его Жерехов. – Ты делай, как они велят.

– Что?!

Гордеев замер как вкопанный и с недоверием уставился на своего заместителя.

– Что ты сказал?

– Я сказал: делай, как они велят. Они хотят, чтобы следствие по убийству Ереминой было приостановлено и преступление осталось нераскрытым? Как говорится, за ради Бога и с нашим удовольствием. Устрой им итальянскую забастовку. А потом сядешь на холме и будешь наблюдать бой тигров в долине.

Глава тринадцатая

Леша Чистяков задумчиво переложил бубновую даму на бубнового валета и, протянув руку, увеличил громкость стоящего на кухонном столе радиоприемника, потому что как раз начали передавать новости. В кухню заглянула Настя и раздраженно сказала:

– Убери звук, пожалуйста.

– Но я хочу послушать новости.

– Сделай потише.

– Потише мне не слышно, сковородки шипят. Между прочим, если ты обратила внимание, я готовлю обед.

Он методично перекладывал карты из одной кучки в другую в соответствии с правилами пасьянса "Могила Наполеона".

– Но ты же знаешь, посторонние звуки мне мешают, я не могу думать, когда рядом кто-то бубнит.

В раздражении Настя даже не замечала, как меняется лицо ее друга, она не почувствовала, что атмосфера в квартире постепенно накаляется и сейчас достигла той критической точки, при которой ее требования и капризы не просто смешны и нелепы, но опасны.