Украденный сон

— Ну хорошо, — он вздохнул. — Когда Леля познакомилась со своим будущим мужем, я сразу сказал ей, что он ни одной юбки мимо не пропустит. Когда после свадьбы Леля стала ловить его на изменах, она очень страдала. А я, как дурак, хотя и знаю, что нельзя вмешиваться в чужую жизнь, все-таки лез к ней с советами бросить его. На мой взгляд, дрянной он мужичонка, и Лельку мне было жалко. Но она воспринимала мои слова очень болезненно, и выражалось это в том, что в ответ на предложение оставить мужа ей хотелось сказать мне что-нибудь оскорбительное. Например, что так рассуждать может только импотент или гомосексуалист, или что я просто завидую тому, что у ее мужа есть жена и семья, или еще что-нибудь такое же глупое. Все такие разговоры у нас кончались ссорами, потом мы мирились, конечно.

— И что же она вам сказала в последний раз? За что просила прощения?

— Она сказала, что ее муж хоть и бабник, но старается по возможности скрыть это от нее, и это гораздо приличнее, чем поведение Вики, которая открыто шляется напропалую и не считает нужным этого стесняться.

— И это она о близкой подруге так сказала? — изумилась Настя.

Карташов пожал плечами.

— Женщины… — неопределенно ответил он. — Кто их разберет? Давайте слушать дальше.

«Борис, это я, Олег. Мы с ребятами планируем на Новый год ехать в Вороново. Если хочешь присоединиться, дай знать до десятого ноября, там места нужно заказывать заранее…»

«Борька, я оставил у тебя в квартире спичечный коробок, на котором записан очень нужный телефон. Если найдешь, не выбрасывай…»

«Боря, я очень по тебе скучаю. Целую тебя, милый…»

— А это кто? — Настя остановила пленку.

— Знакомая. — Карташов вызывающе посмотрел на нее, ожидая дальнейших вопросов и заранее готовясь ощетиниться.

— Но это точно не Вика?

— Это не Вика. Если вы мне не верите, я поставлю вам другие кассеты, где есть ее голос.

— Я вам верю, — неискренне сказала Настя, запуская кассету дальше.

Звонки от заказчиков, от приятелей, от родителей Бориса, от женщин… И вдруг наступила пауза.

— Что это? — Настя резко выключила магнитофон, из которого стали доноситься приветственные слова следующего абонента.

— Не знаю, — растерянно ответил Карташов. — Я и внимания не обратил, когда слушал. Знаете, как это бывает — включаешь запись, а сам в это время сумку с вещами разбираешь или ужин готовишь… Внимание то и дело переключается с того, что слышишь, на то, что делаешь.

— Кто звонил перед тем, как пошла пауза?

От напряжения у Насти начали дрожать руки. Она поняла, что нашла какую-то ниточку.

— Солодовников, мой однокурсник.

— А следующий после паузы?

Борис включил запись и прослушал речь звонившего до конца.

— Это Татьяна, моя двоюродная сестра.

— Позвоните им и спросите, когда, в какой день и, желательно, час они звонили вам. Нужно сделать это немедленно.

Художник покорно подсел к телефону, а Настя снова принялась разглядывать рисунок, на котором был запечатлен украденный сон Вики Ереминой.

— Все очень неточно, — обратился к ней Борис. — Прошло около месяца, люди стали забывать детали. Солодовников говорит, что звонил где-то в конце недели, 21 или 22 октября, но точно помнит, что не позже, потому что в пятницу вечером, 22 октября, он уехал в Петербург. Собственно, он и звонил мне в связи с этой поездкой, хотел узнать телефон нашего общего знакомого-питерца. А сестра звонила после того, как увидела по телевизору мою первую жену: у нее брали интервью на улице как у случайной прохожей. Она вообще не помнит, в какой день это было, но говорит, что кинулась звонить сразу после передачи, хотела мне сообщить, что Катя снова в Москве.

— А для вас так важно знать, что ваша первая жена снова в Москве?

— Видите ли, у Екатерины сложный характер. Она женщина пустая и вздорная, считает меня виновником всех ее бед, не может простить мне развода и очень любит устраивать всякие мелкие пакости. В прошлый раз, например, она не пожалела времени, сутки просидела на лестнице этажом выше моей квартиры, выслеживая, когда от меня выйдет какая-нибудь женщина, а когда дождалась наконец, то подошла и столько гадостей ей наговорила про меня, что оставалось только диву даваться.

— Та женщина, с которой говорила ваша жена… Это была Вика?

— Нет, — быстро ответил Карташов. Пожалуй, слишком быстро, отметила про себя Настя.

— А кто?

— Это была не Вика, — раздельно произнес Борис, глядя ей прямо в глаза. — А кто конкретно — вас не должно касаться.

— Ваша сестра помнит название передачи, после которой она кинулась вам звонить?

— «Свободная рулежка», по четвертому каналу.