Украденный трон

Екатерина Дашкова быстро взбежала по парадной лестнице большого Зимнего дворца. Она спешила во дворец каждый день и с замиранием сердца ждала, когда же её пригласят жить здесь, когда наконец оценят её заслуги по достоинству. Она с радостью и нетерпением ждала мужа, который не успел до переворота отправиться в Константинополь и теперь спешил в Петербург, чтобы насладиться плодами победы, завоёванной, чудилось Дашкову, его женой, девятнадцатилетней княгиней. Она уже заранее представляла себе, как распишет ему эту сцену, когда они вдвоём с Екатериной ехали во главе войска в Ораниенбаум, и командовала она солдатами, и охраняла императрицу, и была первой во всём, что касалось переворота. Она гордилась собой, и от этого её некрасивое лицо лучилось от довольства, глаза сияли восторженно, а испорченные зубы то и дело появлялись во всей красе.

Она оглядела парадный зал и пробежала его, словно хозяйка, оглядывающая свой дом, и в одной из отдалённых комнат, обставленных с уютом и изяществом, увидела высокого молодого офицера, растянувшегося на шёлковом канапе.

Он не встал, увидев её, не приподнял головы. Воротник его мундира расстегнут, а нога положена на кушетку, прямо в сапоге, на светлый шёлк.

Княгиня приостановилась. Шаргородская сказала ей, что именно здесь её встретит императрица.

Она растерянно остановилась невдалеке, и вдруг увидела, что вокруг офицера на кушетке валяются пакеты с печатью канцлера, с печатями государственными.

Очень странно. Такие пакеты княгиня видывала у дяди Воронцова, канцлера, такие пакеты ей даже не разрешалось брать в руки — они составляли государственную тайну. Именно в таких пакетах содержались государственные бумаги, и по ним решались все важные дела державы.

Княгиня подошла ближе.

   — Орлов, Григорий, — представился офицер, не потрудившись ни встать, ни хотя бы застегнуть воротник мундира.

   — Я слышала о вас, — холодно произнесла княгиня и не удержалась от вопроса: — Но почему такие пакеты с государственной печатью лежат здесь? Ведь тут важные государственные тайны.

   — Вы совершенно правы, — рассмеялся офицер. — Нога у меня приболела, подвернул, вот она и попросила меня, пока я тут валяюсь, просмотреть их...

«Она, — с ужасом подумала княгиня, — так говорить об императрице, когда все, даже дома, всегда с почтением выражаются иначе. Не она, а её императорское величество или уж, на худой конец, государыня». Себе княгиня не позволяла такой фамильярности.

   — Должен сознаться, скучища невероятная, — продолжал офицер беззаботно, — и как это Екатерина находит в них развлечение и с удовольствием разбирается во всех этих штуках?

Княгиня сдержала себя, но разговор прекратила и стала прохаживаться по комнате, дожидаясь выхода императрицы. Она терялась в догадках. Она знала Алексея Орлова, она видела Фёдора Орлова, она знала, что и третий их брат тоже активно участвовал в перевороте, но такого фамильярного обращения с Екатериной она не ожидала. Что ж тут такое, почему он так развалился здесь, почему он занимается государственными бумагами, кто он такой, в конце концов? Офицеришка, пусть даже и помогавший свержению Петра и воцарению императрицы Екатерины. Но есть же этикет, есть приличия, которые даже ей, княгине, первому лицу во всей этой истории, не позволяют так вести себя...

Она обернулась, из дверей выходила Екатерина, как всегда просто и изящно одетая, со свежей розой в тёмных волосах, с румянцем во всю смуглую щёку, с ровным и сильным блеском глаз.

   — Григорий Васильевич, — обратилась она к кому-то из слуг, привычно стоявших навытяжку возле дверей, — пусть нам накроют здесь, нас трое. Тут и пообедаем...

С сияющей улыбкой Екатерина прошла к княгине:

   — Как вы, милая княгиня, здоровы? Скоро ли будет ваш обожаемый супруг?

Княгиня присела в реверансе и пробормотала, что она здорова, князь Дашков скоро будет и не преминет засвидетельствовать ей своё почтение.

Екатерина с удивлением смотрела на подругу. Ни улыбки, ни радости в поклоне, ни всегдашнего восторженного взгляда. Княгиня прятала глаза, говорила сквозь зубы, едва ли не высокомерно. «Какая её муха укусила?» — про себя удивилась Екатерина, но не стала обращать внимания на настроение княгини.

Вошли слуги, расставили стол на середине комнаты.

   — Нет, — распорядилась Екатерина, — подвиньте стол к канапе, поручик Орлов не сможет пройти эти несколько шагов... — И, обратившись к княгине, объяснила: — Вчера катался на лошади и очень неудачно спрыгнул... Да, кстати, вы знакомы?

Оба пробормотали что-то похожее на ответ, и Екатерина удовлетворилась этим.

Стол накрыли возле канапе, а Орлов, как полулежал на кушетке, так и не приподнялся...

Княгиня в душе ахнула. Что это? Как это? Она слышала краем уха сплетни, дворцовые слухи о связи Екатерины с Орловым, но никогда не могла и предположить, что императрица позволит себе прилюдно разоблачить свои тайные увлечения. Впрочем, она опять усмехнулась, может быть, это особый для неё, княгини, знак доверия? Но ведь слуги видят, всё видят...

Екатерина между тем, нисколько не смутившись, уселась за стол, пригласила княгиню и обернулась к ней: