Украду тебя у судьбы

– Эти вопросы ты задай лучше Жене или маме. Я познакомлю вас, когда ты захочешь. Хоть завтра. Я хочу увезти тебя отсюда. Вот такой я собственник. Не могу оставить здесь. Не нравится мне этот дом. Что-то с ним не так. Нехорошее место. Наверное. А может, я до сих пор не могу простить себя, что не смог быть рядом. Так что там с Женей? Ты так и не ответила.

– Я плохо помню то время. Только бесконечную боль, – вздыхаю. – И даже если это был его чайник, он сделал потом всё, чтобы я выжила. Я ему верю. Он хороший. Слабый только, как многие творческие люди. Мне кажется, ему очень нужна семья. Поддержка. Восхищение. Чтобы он наконец-то перестал страдать и стал счастливым.

– Изольда Холод, – хмыкает Андрей. И голос у него задумчивый-задумчивый.

Глава 4

Андрей

Мы выползли на кухню, как два шпиона. Ужасно хотелось есть. Ни Женя, ни Ираида не тревожили нас. Может, понимали: нам нужно побыть вместе. Поговорить.

Но брат появился позже, когда мы уже чай пили. Нерешительно застыл на пороге, не решаясь зайти.

– Идол! – только Ива может радоваться так искренне. И Катя. Это какая-то яркая незамутнённая радость, что идёт изнутри и расплёскивает свет, который задевает всех. – Заходи, будем пить чай!

– Я на минутку, – он медлит, но заходит, присаживается за стол. Обхватывает руками чашку, что ставит перед ним Ива. – Что вы решили? – смотрит выжидательно на меня и на Иву – по очереди.

– Завтра мы уезжаем, – я решаю за двоих, хотя Ива ещё ничего не сказала мне. Не ответила. Не согласилась.

– А мы с Исааковной можем остаться? – задаёт он главный для себя вопрос. – Здесь Васька. Кто-то должен за домом следить.

– Оставайтесь, конечно, – Ива гладит Женю по руке, а я ревную – не могу смотреть, как моя женщина касается другого мужчины. Разум всё понимает, а сердце – нет. – Но мне кажется, тебе тоже нужно решиться, Женя. Вернуться к жизни.

Брат качает головой.

– Я пока не готов. Честно. Здесь хорошо и спокойно. Тихо. К тому же соблазнов нет. Я ещё не отошёл. Поэтому и прошу. Если можно. Остаться.

Отрывистые фразы, поделенные на слова. Это его волнение рвёт мысли и заставляет говорить короткими, как пули, словами.

– Ты можешь жить здесь столько, сколько захочешь. И ты, и Ираида. Мне будет приятно, что дом не опустеет. Не умрёт. Просто сейчас мы не сможем разорваться на две половины. Нам нужно быть в городе. Там дети и работа у Андрея. А я буду вязать, как всегда. Остались долги. И лучше закончить.

– А потом – клиника, – я тоже не забываю о главном. О том, что для Ивы сейчас важнее всего. Она стремилась к этому. Хотела. И я дам ей всё, чтобы она была счастлива.

Я вижу, как она краснеет. Как на щеках вспыхивает жаркий румянец. Тонкая кожа. Чересчур нежная. Не удивительно, что ей пришлось столько страдать.

А позже, ночью, она смелеет настолько, что соблазняет меня. Я хочу её. Видит бог, как же я её хочу – до дрожи, до неистовства, до темноты в глазах. Но я сдерживаю себя – боюсь сделать больно. И нет, не страдаю из-за того, что приходится держать себя в руках, не терять голову окончательно.

И тем приятнее её поцелуи. Её робкие ласки. Она раскрывается. Становится смелее. И я позволяю ей делать всё, что угодно со мной. Это приятно. Будоражит, возбуждает, доводит до лёгкой эйфории: она моя. Прекрасная в своей нераскрытости и целомудренной страсти. Именно так. Несочетаемое в ней сочетается, переплетается нитями.

Ива оглаживает мой член рукой. Робкие пальцы. Неторопливые движения. Лучше прикрыть глаза, чтобы не сорваться. Я хочу, чтобы ей было хорошо. Сейчас. Со мной. Всегда.

Её узкое лоно затягивает меня в себя – медленно – сантиметр за сантиметром. До тех пор, пока она не садится сверху. Невыносимо тугая и горячая. Лёгкий вздох. А затем покачивания, будто она пытается успокоиться, убаюкать, приворожить.

А затем Ива смелеет, движения её становятся резче и быстрее. Она ловит ритм, наклоняется ко мне, упирается руками в мои плечи. Веки опущены, ресницы трепещут. Полустон-полувсхлип – и дрожь охватывает её тело. Сладкие содрогания сводят меня с ума. Она так красива в этот миг. Так раскована.

Осторожно укладываю её на простынь, согретую моей спиной, целую в искусанные губы – она пыталась сдерживаться, чтобы не кричать.

– В следующий раз позволь себе, – шепчу, начиная двигаться. – Не бойся.

И когда она снова достигает пика, я слышу её вскрик, что подстёгивает и заставляет присоединиться к её экстазу, получить свой разряд молнии, но я не уверен, что это только моё – настолько тесно мы переплелись.

– Я чувствую тебя как себя, – говорит Ива, когда мы уже успокоились и просто лежим в объятиях друг друга.

Она читает мои мысли. И это немного страшит: я ещё никогда не был настолько близок с женщиной. Настолько, чтобы тело и душа – вместе, мысли – похожие, нежность – обоюдная.