Украду твою жизнь

Судорожно отползла подальше, моргая, пытаясь увидеть что-то перед собой. Голова гудела. Мозг в черепной коробке словно потрескивал. Минута ушла на то, чтобы прийти в себя.

Но я продолжала тупо смотреть, как Мухтар вгрызался в руку насильника. По стекающей крови и воплю мужчины догадалась, что пёс прокусил плоть. Охранник выл, истошно моля о помощи. А я просто сидела рядом и не могла пошевелиться. Будто превратившись в окаменелость.

На его призыв прибежали люди. Но никто не смел подойти к разъярившейся собаке.

Когда я закричала, никто из них даже не рыпнулся…

Какая-то женщина, брызгая слюнями, визжала прямо мне в лицо. По-русски. А я всё равно не понимала, чего она хочет от меня. Лишь увидев, что кто-то из местных принёс оружие, я словно очнулась до конца. Морок спал.

Я бросилась к Мухтару, не имея понятия, приучали ли его к охране или сработал его врождённый инстинкт. На него уже направили ружьё, когда я кинулась к нему, закрывая собой.

– Фу! – кричала раз за разом псу, но он словно находился в пылу борьбы. Не слышал меня, не реагировал.

Страх отступил перед осознанием, что собаку просто пристрелят сейчас на моих глазах. Не спускают курок только потому, что боятся попасть в своего собрата.

Я плакала, повторяла команду, пыталась оторвать собаку. И он наконец разжал мощные челюсти. Кровь потекла из раны, смешиваясь с грязным полом. Меня отодвинули, чтобы оказать первую помощь.

И когда прогремел выстрел, я даже не сразу поняла, что произошло. Мухтар жалобно заскулил. Пуля пробила лапу и без того истощённого животного. Только теперь я заплакала. На меня смотрели как на сумасшедшую. Будто вид истекающего кровью насильника должен был разжалобить сильнее, чем страдания ни в чём не повинной собаки. Единственного существа, ринувшегося меня защитить.

Пока все отвлеклись, я разорвала ткань юбки. И попробовала забинтовать лапу, хоть как-то помочь. Пёс то жалобно скулил, то принимался скалить зубы.

– Прости меня, прости, – гладила его по морде, утратив чувство самосохранения.

– Ведите эту шлюху в дом, – услышала приказ на хорошем русском. Хозяйка дома оказала честь своим присутствием.

Догадаться, о ком шла речь, труда не составило.

Меня подняли за руки, а я вглядывалась в лица людей, пытаясь найти хоть одно, испытывающее сострадание. Попросить оказать помощь. Но для них я враг, а не жертва.

Никто не отреагировал на мой молчаливый призыв. Потащили из хлева во двор. А я даже обернуться боялась на собаку, потому что на смену жалобному скулежу пришло опасное рычание. Понимала, что, если начну сопротивляться, Мухтару достанется ещё одна пуля.

Меня бросили в холле основного здания. По сравнению со двором, здесь оказалось так свежо, что на мгновение пришло облегчение.

Женщина, которая истошно орала на меня, стремительно приблизилась и что было мочи залепила пощёчину. Коренастая и пышнотелая, раза в два больше меня. Силы в ней оказалось достаточно, чтобы я упала на пол, оглушённая ударом. Перед глазами замелькали белые звёздочки. Прижала прохладную ладонь к полыхающей щеке.

– За что? – тихо прошептала почти про себя.

Вопрос не требовал ответа. Но я его получила. Ударом под рёбра. Сжалась от боли, подтянула коленки к груди.

– Сука, грязная шлюха, вздумала к моему мужу приставать, – причитала она.

Я попыталась отползти. Даже успела подняться, ринувшись к выходу. Куда угодно. Куда глаза глядят. Но стоило распахнуть дверь, как передо мной тут же вырос охранник. Он затолкал меня обратно и бросил молчаливый взгляд куда-то за мою спину.

Я обернулась, уже отлично понимая, кто там.

Она стояла неподалёку, с высоко поднятой головой, взирала на меня, словно я букашка. Грязь под ногами.

Обратилась к охраннику на своём языке. Я ничего не поняла, но, кажется, распознала в предложении имя Якуба. Ему доложат о случившемся? Никогда не думала, что буду так ждать его появления.

– Я не приставала к нему. Он хотел меня изнасиловать, – оправдываюсь, глядя ей в глаза. В надежде, что мне поверят. Но… она так смотрела. Её совершенно не интересовала правда. И, возможно, она знала её даже лучше других.

– Не послушалась меня, девочка, – обращается она наконец ко мне, выжигая чёрными глазами, – а ведь я тебя предупреждала. Мой внук попал под действие твоих чар, и я боюсь, что есть лишь один способ уберечь его.

От её слов и тона по позвоночнику прошла судорога. Теперь я не ощущала жара. Мне стало холодно. Мокрая от пота одежда прилипала к телу, раздражая кожу. Что она имеет в виду? Какой ещё способ?

Меня толкнули в спину и повели по коридору в сторону чёрного хода. Воображение не подсказывало, что она мне уготовила. Какую пытку. Или казнь? Только страх вдруг приобрёл вполне ощутимые очертания. И выглядел как хозяйка этого дома.

Обратила внимание, что в этом представлении участвует лишь двое охранников. Другие в курсе случившегося? Кто-нибудь из местных сдаст бабку Якубу? Или для них я женщина, повинная в смертях членов этой семьи? Женщина, решившая совратить охранника… Только для чего мне это?