Украина 1991-2007: очерки новейшей истории

После провозглашения независимости в августе 1991 г. в Донбассе зазвучали призывы к автономии региона, сформулированные Интердвижением Донбасса и рядом более мелких организаций. Подготовка к референдуму о независимости сопровождалась здесь активной агитацией в «защиту прав русского языка» (которому никто не угрожал) и призывами к созданию территориальной автономии вплоть до издания собственных законов и создания собственных органов правопорядка. Интердвижение выступило с инициативой проведения референдума об автономии Донбасса в составе Украины. Она не получила поддержки местного населения. После окончательного утверждения независимости здесь стали более популярными требования экономической автономии для региона (зона свободной торговли, например) и введения специального статуса для русского языка. В 1993 г. массовые шахтерские выступления были использованы местными верхами для обеспечения себе места в центральной власти. Последняя в лице Л. Кравчука зашла в своих уступках настолько далеко, что была готова предоставить региону экономическую автономию и некое самоуправление. Эта идея спровоцировала скандал в Верховной Раде, национал-демократы решительно высказались против, в частности ссылаясь на то, что будет создан прецедент, который в свою очередь обострит ситуацию на западе страны, — намек был понят… В марте 1994 г., на пике экономического и политического кризиса, в Донецкой области был проведен референдум о признании русского языка государственным и о превращении Украины в федеративное государство — около 90 % участников высказалось в пользу таких изменений. Впрочем, этим дело и ограничилось — местные элиты были заняты выборами в Верховную Раду и проталкиванием «своего» кандидата в президенты.

В южных регионах Украины летом также наблюдалось оживление автономистских настроений, связанное с провозглашением суверенитета Украинской ССР летом 1990 г. Идея возникла среди русскоязычной интеллигенции Одессы. Летом этого года здесь был создан оргкомитет Демократического союза Новороссии и Бессарабии, провозгласивший своей целью автономию южного региона (Одесская, Николаевская, Херсонская, Запорожская, Днепропетровская области) в составе федеративной Украины. Инициаторами был профессор-юрист Одесского университета А. Сурилов, в поддержку выступили председатель Одесского городского Совета В. Симоненко и будущий мэр Одессы Р. Боделан. Идея о наличии некоего специфического субэтноса на юге Украины даже трансформировалась в утверждения о существовании новой нации — одесситской[83] (впрочем, может, это была одесская шутка). Пропаганда этой идеи среди населения не принесла сколько-нибудь заметных результатов, кроме того, она не встретила активной поддержки местной номенклатуры, хотя в ряде областных советов и были ее сторонники. Пример с «Новороссией» может служить чудесной иллюстрацией бурной и смутной обстановки начала 1990-х годов, когда самые фантасмагорические проекты неожиданно представали некой самодостаточной реальностью.

Впрочем, все описанные события меркнут на фоне того, что происходило в 1990–1994 гг. в Крыму. В свое время русский писатель Василий Аксенов написал впечатляющий роман-утопию «Остров Крым», где подал весьма привлекательный образ благополучного, процветающего Крыма, удержавшегося в 1920 г. против красных и построившего на полуострове потребительский рай и демократию западного типа. В начале 1990-х здесь тоже возник весьма своеобразный «остров Крым», своего рода заповедник весьма специфических проблем.

Сначала крымская партийно-советская номенклатура, а потом какие-то неясные политические дельцы и мафиозные структуры также пытались создать свой «остров Крым», однако здесь речь шла скорее о ситуативных экономических интересах местных элит, прикрываемых политическими лозунгами, а нередко — и вовсе о криминальных влияниях. Попытки превратить бывшую Крымскую область Украинской ССР в «остров Крым» и связанные с этим события вполне могли бы послужить сюжетом для политического детектива — тут причудливым образом переплетались и вступали в конфликт интересы бывших партийно-советских функционеров и криминальных кругов, явных авантюристов и скрытых агентов спецслужб, военного и военно-промышленного лобби Украины и России, репатриантов (крымских татар), требовавших восстановления исторической справедливости, и местного населения, которое также считало себя обманутым, новой центральной власти в Киеве и местной номенклатуры; здесь соперничали старые советские мифы и новые идеологические шаблоны, порожденные конъюнктурой государственного строительства.