Украина. Анатомия катастрофы

Образ украинского поэта, которого насильно «забрили» в солдаты царские власти, цинично используется для пропаганды принудительной мобилизации. На улицах Киева уже можно видеть пошлый агитационный плакат, изображающий Тараса Шевченко в форме солдата «АТО», который нарисовал по заказу Минкульта художник Вадим Печуркин. «Этот плакатный портрет Шевченко имеет мобилизующий, пропагандистский характер, что отвечает цели радиомарафона», – говорит об этом сам автор постера.

Невежество современных украинских художников и чиновников из Министерства культуры, которые, похоже, элементарным образом не знакомы с биографией классика украинской литературы, сыграло с ними злую шутку. Принудительная мобилизация в армию, безусловно, стала самым трагическим эпизодом в судьбе Шевченко и может служить лучшей антирекламой военному призыву украинских властей. Ведь даже школьная программа рассказывает о том, что его отправили в армию как на каторгу, под жандармским конвоем, в качестве наказания за сатирические стихи против императорской семьи. Бунтовщика подвергали суровой военной муштре, а собственноручно подписанный царем указ особо запрещал ему рисовать и писать стихи – чтобы уничтожить как поэта, художника и человека. Попытки создать образ «бравого солдата Шевченко», которые предпринимают сейчас «смотрители муз» из украинского Минкульта, выглядят в свете этого запрета как циничное издевательство над его памятью.

Не так давно, после поездки на место расстрела рабочих в Жанаозене, мы специально проехали через полуостров Мангышлак в Форт-Шевченко, где жил в «смердячей казарме» украинский поэт – чтобы посмотреть, в каких условиях проходила там его служба. Десять лет, которые прошли среди лунных ландшафтов казахских степей и прикаспийской пустыни, навсегда искалечили жизнь ссыльного. «Все прежние мои страдания, – писал рекрутированный в солдаты Шевченко, – в сравнении с настоящими были детские слезы. Горько, невыносимо горько».

Талантливый поэт-шестидесятник Леонид Киселев описал его чувства в известных стихах, которые вряд ли прочитают сейчас на украинском радио:

Я знаю, что твердил Тарас Шевченко,
Когда его держали в Кос-Арале,
И муштровали под казахским солнцем,
И запрещали даже рисовать.
Я знаю, что твердил Тарас Шевченко,
Когда он видел, как сквозь строй проводят,
И слышал, как с глухим и страшным звуком
Отскакивают палки от спины.
Я знаю, что твердил Тарас Шевченко,
Когда вельмож он видел украинских,
Своих же братьев давящих и рвущих
Почище всяких турок и татар.
Я знаю, что твердил Тарас Шевченко.
И как его завет я повторяю
Одно-единственное это слово:
«Ненавиджу».

Поэт открыто ненавидел все, связанное с солдатчиной, которая была в его время одной из форм рабства, когда помещики «голили лоби» крепостным по разнарядке требующего «пушечного мяса» правительства. И не раз высказывался об этом в своем казахском дневнике, рассказывая об унижениях службы и уродливых отношениях в армейской среде:

«Трудно, тяжело, невозможно заглушить в себе всякое человеческое достоинство, стать навытяжку, слушать команды и двигаться, как бездушная машина. И это единственный, опытом дознанный способ убивать разом тысячи себе подобных. Гениальное изобретение! Делающее честь и христианству, и просвещению…»

«Я не только глубоко, даже и поверхностно не изучил ни одного ружейного приема…»

«В детстве, сколько я помню, меня не занимали солдаты, как это обыкновенно бывает с детьми. Когда же я начал приходить в возраст разумения вещей, во мне зародилась неодолимая антипатия к христолюбивому воинству. Антипатия усиливалась по мере столкновения моего с людьми сего христолюбивого звания. Не знаю, случай ли, или оно так есть в самой вещи, только мне не удалося, даже в гвардии, встретить порядочного человека в мундире. Если трезвый, то непременно невежда и хвастунишка. Если же хоть с малой искрою разума и света, то также хвастунишка и, вдобавок, пьяница, мот и распутник. Естественно, что антипатия моя возросла до отвращения. И нужно же было коварной судьбе моей так ядовито, злобно посмеяться надо мною, толкнув меня в самый вонючий осадок этого христолюбивого сословия. Если бы я был изверг, кровопийца, то и тогда для меня удачней нельзя было придумать, как послать меня в Отдельный Оренбургский корпус солдатом…»

А рисунки «Наказание шпицрутенами» и «Наказание колодкой», которые выполнил во время армейской службы рядовой Шевченко, по сути, можно считать первыми антивоенными картинами в истории украинской культуры.