Украина – четверть века незалежности. Взгляд постороннего. Книга 2. Нулевые. 2000 – 2013

Больше «выключаться» в любом случае было не из чего. Ибо все вот эти бла-бла-бла о «европейскости» есть не более чем разговоры в пользу бедных — у украинства нет корней в европейских культурах. Даже по отношению к полякам украинцы всегда были в подчинённом и зависимом положении, а кто же с холопами культурой делится-то? Наивная попытка идеологов украинства пристроиться к более раннему генезису, к западнорусской культурной традиции — попытка мало того что безнадёжная, но ещё и хамская. Ибо традиция эта уже прочно приватизирована, и результаты этой приватизации ни одна нормальная страна пересматривать ради Украины не согласится.

Что характерно, посягая на чужое, украинство умудряется при этом отказываться от своего — от блестящего имперского периода — лишь бы выдержать идеологические каноны огораживания. И в результате мало того что становится в маргинальную позицию — претендующие на чужую культурную территорию иначе как мелкими жуликами в мире рассматриваться не могут в принципе, — но и само остаётся при этом с культурным мизером. А именно — с тем, что успели наработать за ХIХ век — украиноязычного. А ведь не будь вот этой ограничительной заглушки на выключение всего русского, украинская культура была бы не просто соответствующей объёму нации, но ещё и избыточной. А значит — экспансионистской.

В этом случае достаточно было советскую версию даже не перерабатывать, а всего лишь слегка откорректировать в сторону повышения престижа и очищения от коммунистического идеологического шлака. Например, вывести из тени Шевченко Котляревского, и именно его назначить отцом украинского литературного языка (что, кстати, вполне соответствует действительности). И при этом получилось бы, что украинская нация получила свой литературный язык в 1798-м году, с опубликованием первых глав «Энеиды», за год до физического рождения Александра свет Сергеевича — тем самым на 20 лет опередив русских в культурном соцсоревновании. Ну, или же, в самых скромных раскладах — всего шесть лет спустя после «Писем русского путешественника» Карамзина — то есть, практически одновременно с москалями. Здесь, кстати, и смухлевать малёхо было бы не грех, и про Карамзина немножко «забыть».

А не разменивая винеров Разумовского, Безбородко и Паскевича на лузера Мазепу (это же надо было самим себе такой бездарный «обменный курс» установить!), с русскими можно было бы ещё и через губу говорить, и претендовать на политическое русское наследство — как равноценным строителям Империи.