Украина: моя война

Четвертое: Путин подчеркнул, что на Юго-Востоке Украины российские войска он вводить не планирует. Но при этом столь же четко указал на то, что применение армии и вооруженных формирований боевиков против народа Юго-Востока недопустимо. Что значит в случае Путина (только что воссоединившего Крым) «недопустимо»? Это значит, что в случае попыток бросить против Юго-Востока армию Путин оставляет за собой право, данное ему Советом Федерации, на использование Вооруженных сил России. Если киевская нелегитимная власть будет оставаться в рамках мирного диалога, войска введены не будут. Если перейдут грань, то пусть пеняют на себя.

Итог: «прямая линия» Путина демонстрирует его намерение идти до конца в этой конфронтации с США и их европейскими марионетками в битве за Украину, которую он рассматривает не как самостоятельное суверенное государство, но как составное пространство, как минимум половина которого (Юго-Восток) относится к Русскому Миру и где сейчас нет никакой законной легальной и легитимной власти, но действуют неонацистские силы и введено внешнее управление со стороны США и стран НАТО. Путин при этом подчеркнул, что не ставит вопрос о присоединении Новороссии к России, но лишь о том, чтобы жители Новороссии могли определить свой статус и свою судьбу в ходе свободного всенародного демократического волеизъявления, а не под дулами автоматов «Правого сектора» и других бандформирований.

2. Женевские соглашения

Отношение к Женевским соглашениям оказалось предельно неоднозначным. Есть две диаметрально противоположные оценки.

1. Выигрыш Запада и Киева и сдача Россией Новороссии.

2. Проигрыш Запад и Киева и сдача Киевом Новороссии и признание легитимности сецессии Крыма.

Первая позиция характерна для пропаганды украинских СМИ, которые истолковали пункты соглашений в том смысле, что Москва дала согласие на разоружение отрядов самообороны Юго-Востока. Некоторые эксперты и в самой России восприняли ситуацию именно таким образом: ведь киевская власть легко может придать «официальный статус» боевым отрядам и штурмовикам сотен Майдана и «Правого сектора», как это уже имело место в случае формирования «национальной гвардии». А при исключительной поддержке Запада никакой политической легитимности за Донецкой и Луганской Народными Республиками западные наблюдатели ни за что не признают.

Поэтому для Киева в таком понимании Женева стала надеждой, а для патриотов в России — разочарованием. Многие даже заговорили, что, мол, Лавров сдал Путина, настолько некоторые формулы Женевских соглашений контрастировали с четкими и последовательными патриотическими тезисами «прямой линии» Путина.

Вторая позиция характерна для отдельных антироссийских экспертов (например, А. Илларионова) и для патриотической среды в самой России. Так, Илларионов расценил Женеву как сдачу Западом Киева: отсутствие вопроса о Крыме, отсутствие прямого осуждения действий России на Юго-Востоке, неопределенность процедуры и, главное, субъекта разоружения — кто кого и в ходе каких процедур будет разоружать. Московские СМИ подали ситуацию сходным образом: как дипломатическую победу Лаврова и как требование от нелегитимного киевского правительства немедленно разоружить боевиков.

При этом по умолчанию подразумевалось, что мы по факту имеем дело с двумя политическими субъектами: Западу предлагается разоружить Галицию и Киев, России проследить за разоружением Новороссии. Чтобы в дальнейшем субъекты могли развернуть между собой демократический мирный диалог о судьбе Украины, ее политическом устройстве, ее Конституции и т. д.

Наличие прямо противоположных толкований наводит на следующие соображения: если стороны понимают смысл договора столь различным образом, то этот договор вообще не имеет никакого смысла и никакого будущего. И более того, за договором должно следовать силовое обеспечение.

С каждым днем становится понятно, что киевские нелегитимные власти не обладают самостоятельно достаточным могуществом и решимостью, чтобы справиться с такими очагами радикального Сопротивления Новороссии, как Донецкая Народная Республика и Луганск, а также с массовым протестом в Харькове и Одессе. Карательные рейды в духе снаряженного Коломойским «Правого сектора» в Запорожье лишь подстегивают радикальные силы Русского Сопротивления к организации и развертыванию вооруженной борьбы.

Поэтому Киев обращается за поддержкой к США. Но Россия вышла из-под контроля Запада, и на любой агрессивный жест в адрес Новороссии (объявленной Путиным частью Русского Мира) Москва может найти адекватный силовой ход.

Это порождает патовую ситуацию. Киеву в «усмирении Юго-Востока» приходится рассчитывать на свои силы и на денежные призы за «пойманного или убитого москаля», что начал практиковать Игорь Коломойский, а также на вылазки экстремистов «Правого сектора». А Новороссия постепенно укрепляет свою политическую субъектность, гарантом которой видит Россию.