Украина на тропе войны 1991–2023 гг.

Из некоторых воинских частей удалось вывезти продукты, которые находились на складах. Практически не дошла очередь до стрелкового вооружения. Но оно и не было у нас приоритетным, поскольку, по заявлению нашего военного командования, в первую очередь нас интересовала техника. Это не означает, что мы его собирались оставлять, но была составлена очередность. В приоритете у нас было боевое ядро флота, самолёты, вертолёты. Небольшая их часть смогла улететь своим ходом. Особенно на первом этапе. Потом они выпустили ещё раз. Но все эти согласования проходили очень тяжело. Они валяли дурака. Требовали от нас ноту МИДа за пролет над иностранным государством. Естественно, мы ни за что на это не согласились бы. В конечном итоге нам удалось организовать такой конвейер. Есть такие специальные тралы для перевозки самолётов. С МИГа или СУшки снимаются плоскости и другие части. Наши специалисты до такой степени набили руку, что буквально за три часа разбирали МИГ. И эти самолёты там, куда они были потом передислоцированы, были собраны под присмотром заводских специалистов.

Если оценить стоимость того, что мы вывезли, — это порядка миллиарда долларов. Это очень большая сумма…

— Почему наши корабли застряли там?

— Было очень много препятствий. Противники валяли дурака. Мы должны были заранее, суток, по-моему, за 20, отдавать им список экипажей. То есть перегонных команд. Их проверяла ФСБ. Что они там проверяли, я не знаю. Корабли были в разном состоянии, тем более после попыток их захвата. Но, что касается тех, которые могли выйти своим ходом, россияне категорически упирались, мол, нет — только на буксире. И, собственно говоря, часть кораблей была, как обычно в ремонте, в состоянии, честно говоря, посредственном. Часть пострадали после захвата. Поэтому мы были не уверены относительно некоторых из них. Март — апрель — это ещё достаточно штормовой период. И у нас были сомнения, насколько корабли, которые какое-то время не находились под нашим контролем, которые захватили, выдержат переход. Были опасения. Поэтому в принципе все это буксировалось.

Были проблемы с заправкой наших кораблей и буксиров. Нам удалось настоять на том, чтобы заправляли нашим топливом, которое там осталось на наших базах хранения. Хотя часть топлива разворовали… То есть, все было очень сложно. Ещё раз повторю, что очень хорошо тогда сработала команда во главе с генерал-лейтенантом Аскаровым.

Возвращаясь к кораблям. Было выдвинуто условие российской стороной, чтобы мы убрали наши корабли, которые невозможно передислоцировать. Мотивы той стороны были следующими: мол, вы заберете боевое ядро, а все остальное бросите, и будете на весь мир нас обвинять, что мы вам не отдали. Поэтому договариваемся так: забираете два металлолома — один боевой корабль. Нужно понимать, что эта нервотрепка была круглосуточной. Каждые пять минут новые требования и т. д. Приходилось как-то выкручиваться, чтобы не сорвать совсем эту ситуацию. Хотелось много раз бросить трубку или разбить её об стол после их разговоров. Возник вопрос, что нужно эти непригодные катера списать. Но, чтобы их можно было утилизировать, или попросту говоря, сдать в металлолом, то сначала его нужно внутриведомственным решением вывести из боевого состава флота, а потом должно быть постановление Кабмина. И вот тут мы застряли, потому что, к сожалению, Кабмин так и не принял этого решения, несмотря на неоднократные просьбы Минобороны. По сухопутной технике россияне вели себя аналогичным образом: «Вы должны вывести все». Первоначальная формула — или все, или ничего. Спорить тогда было с ними бесполезно. Нам нужно было спасать технику, потому что мы понимали, что не закончится история, тем более что они уже поджигали тогда на Донбассе по полной программе. Поэтому каждая пушка, каждый БТР, каждый танк, вывезенный оттуда, нашей армии был нужен…

Тогда нам удалось принципиально согласовать вопрос о том, что мы эти катера (если будет в Киеве оформлено решение) там, в Крыму сдаем на судоразделочную базу, которая перечисляет Минобороны деньги просто за металл. Тогда ещё банковская система работала. Но тут же начались попытки вкрутить посредников от нашего же Министерства обороны на оккупированной территории! Можете себе представить?! В этом участвовал один, к счастью, уже бывший, замминистра обороны. Эта попытка нагреть руки привела к тому, что значительная часть нашей техники осталась там.

— Осталась вперемешку? И вполне боеспособная и металлолом?

— Вперемешку. Но хуже всего для нас эта «перемешка» выглядит в вопросе боевого ядра флота. Толстая папка — это перечень того, что нам нужно было вывезти, и то, что мы не успели вывезти, а тонкая — то, что должно было пойти на утилизацию, — поясняет Сенченко.