Украина — не Россия

В России с начала 90-х годов тоже идет земельная реформа. Было покончено с монополией государственной собственности на землю, значительные площади (вдвое больше всей территории Украины) переданы в собственность — но, в основном, в собственность юридических лиц. Физическим лицам досталось много меньше, да и среди них преобладают владельцы приусадебных, дачных, садовых участков. Настоящие крестьяне владеют небольшой частью земли. Может быть, в этой подробности кроется ошибка российской реформы, не знаю. Во всяком случае, в начале 2000 года средние по России аукционные цены на государственные и муниципальные земли сельскохозяйственного назначения вне населенных пунктов составляли 300 рублей, или чуть больше 10 долларов, за гектар. На первом земельном аукционе, который устроил саратовский губернатор Аяцков, 20 гектаров сельхозугодий пошли за 600 рублей. Выходит, для покупки одного комбайна потребовалось бы заложить половину сельхозугодий Саратовской области — а мы-то знаем, какие там земли. При подобных ценах инвестиции в сельское хозяйство не придут и никакая ипотека невозможна.

На этом направлении мы, похоже, опережаем Россию. 6,4 миллиона наших крестьян, получивших земельные паи еще до принятия Земельного кодекса — это, в основном, главы крестьянских семейств. То есть собственниками в Украине становится почти все крестьянское население страны. У нас продали свои паи меньше одного процента их владельцев, и редко слышны разговоры о том, что крестьяне не хотят брать землю.

Думаю, что второе украинское чудо новейших времен (первым чудом стал Божий дар независимости) произойдет именно в сельском хозяйстве. Еще не в этом году и не в следующем, так быстро дела не делаются, но произойдет. Оно окажется как раз к сроку. Мировые часы грозно отсчитывают время. Ежегодный прирост населения Земли равен 80–90 миллионам, а потери пашни составляют 6–7 млн га в год. Дефицит продовольствия в мире растет, надежды на «зеленую революцию» оказались преувеличенными. Через 10–15 лет продовольственная проблема может обостриться до мирового кризиса. Чтобы такое не случилось, уже к 2010–2012 году производство продовольствия в мире должно быть почти удвоено. Главные экспортеры продовольствия окажутся в большом выигрыше. У Украины есть шанс оказаться среди них.

Но я отдаю себе отчет и в том, что иногда события поворачивают не туда, куда все ждут. Если такое, не дай Бог, случится с нашим сельским хозяйством, причинами тому будут не отсутствие капиталовложений, не колхозное наследие или заградительные пошлины Евросоюза. Придется сказать себе: мы не прошли испытание работой. Но этого не случится. Я верю в Украину. Давайте еще немного подождем.

Близки между собой модели ведения хозяйства в Украине и России или не очень, но схемы путей сообщения в наших странах различаются вполне явственно — и тоже по историческим причинам. Сеть железных дорог основной, срединной части европейской России напоминает паутину, расходящуюся одиннадцатью радиальными нитями от «паука»-Москвы. На некотором расстоянии эти нити, в свою очередь, ветвятся, так что общее число линий, сходящихся к Москве, достигает, вероятно, двух десятков. Москва — главный российский пересадочный узел. В пути с одного московского вокзала на другой (а их ни много ни мало девять, и среди них есть Киевский) в каждый данный момент, кроме глубокой ночи, находятся десятки тысяч транзитных пассажиров. Так сложилось исторически. Не думаю, что это идеальное устройство путей сообщения, хотя благодаря ему за сто с лишним лет многие миллионы людей получили возможность хоть как-то увидеть главный город России, составить о нем первое впечатление (помню, у каждого вокзала приезжих всегда зазывают совершить трехчасовую экскурсию в Кремль и по Москве).